НАПАДЕНИЕ ГЕРМАНИИ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ.

ФОРМИРОВАНИЕАНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ

Вторая мировая война растянулась на шесть лет и по количеству принимавших участие государств, по ущербу, нанесенному человечеству, по масштабам человеческих страданий она не имела равных в мировой истории. Война не сразу стала мировой. Начавшись в 1939 г. с агрессии гитлеровской Германии против Польши и "странной войны" в западной Европе, она до 1941 г. носила локальный характер европейского масштаба. В нее было вовлечено несколько европейских государств, преследовавших собственные интересы и охватывала она западную Европу, Скандинавию, Балканы, средиземноморский бассейн.

Но в 1941 г. Гитлер совершил нападение на Советский Союз, Япония выступила против США, и с этого времени война стала мировой. Она превратилась во всемирную общечеловеческую войну против фашизма и милитаризма. Во вторую мировую войну было втянуто 61 государство, в которых проживало более 80% населения земного шара, мобилизовано на войну 110 млн. человек. За годы войны погибло 50 млн. человек, из них 7,5 млн. человек погибло в гитлеровских лагерях смерти (Бухенвальде, Освенциме, Майданеке, Треблинке и др.).

Германские фашисты создали гигантский комбинат уничтожения людей, где шла переработка останков людей в сырье и ширпотреб. Из кожи людей делали дамские сумочки, престижные портфели для бизнесменов, волосы шли на производство матрацев, перин и подушек, золотые и серебряные зубы вырывались, их использовали на оплату ввозимых в Германию через нейтральные страны товары, кости дробились и обращались в удобрения для сельского хозяйства, с черепов сдиралась кожа, которая сублимировалась и превращалась в статуэтки, украшавшие дома гитлеровских высокопоставленных чиновников, в двух лагерях смерти проводились опыты на живых людях.

Это было дикое варварство, неслыханное по своим масштабам и глубине жестокости, хладнокровное уничтожение людей по прихоти кучки бандитов. Это было преступление против человечества и человечности, заставившее содрогнуться все народы. Весь мир обратился в лагерь антифашистской борьбы. Не было стремления к мести, а было единое стремление уничтожить навсегда этот дикий произвол бесчеловечности.

Против фашизма объединились все демократические силы мира, поднялись все жертвы фашизма, стряхнув с себя страх перед варварским террором. Вторая мировая война стала войной демократии против фашизма, свободы против гитлеровского рабства, гуманизма против расовой ненависти, цивилизации против варварства, разума против насилия, жестокости и надменности.

Главной надеждой демократических и антифашистских сил был Советский Союз, он стал и главной силой, противостоящей фашизму. Четыре года он вел жесточайшую в истории бескомпромиссную битву, нанеся вргу смертельное поражение. Официальная позиция западных держав являлась мутацией мюнхенской политики в новых условиях и продолжением той странной войны, которая велась ими в 1939-1941 гг. Они не хотели быстрого поражения Советского Союза, он был им нужен в качестве живого щита западной демократии, их общественно-политических систем, исторических ценностей, но и победа его не входила в их планы. Они щедро рассыпались в комплиментах по поводу героизма Красной Армии и советского народа, уверяли в солидарности, но были менее щедры в оказании реальной материальной помощи в самые тяжелые первые месяцы советско-германской войны.

Практически год понадобился западным политикам и дипломатам, чтобы осознать, что Советский Союз не распадется под ударами гитлеровской военной машины. Все это время западные державы вели фальшивую войну, суть которой заключалась в имитации военных действий на второстепенных участках войны, отказываясь открывать второй фронт на европейском континенте до 1944 года.

Только в 1943 г., после разгрома фашистских войск под Сталинградом, когда стало очевидным, что Советский Союз сам может без помощи Запада довести войну до победы и воспользоваться плодами своего успеха по своему усмотрению, с непредсказуемыми для западных держав последствиями, западные державы начали приступать к развитию равноправных отношений с ним. Это и стало принципиальной основой Антигитлеровской коалиции. До этого она была на бумаге в резолюциях, официальных коммюнике. Конечно, при этом Запад преследовал свои интересы. В частности, считалось недопустимым, чтобы Советский Союз оккупировал Польшу, продвинулся вглубь Германии или прорвался на Балканы.

Но было уже поздно. Советский Союз сломал дипломатические кордоны западных дипломатов и вторгся на Балканы и в Германию. Более того, Сталин пошел еще дальше. Играя на проблеме вступления СССР в войну против Японии, он добился коренного изменения ситуации в Китае и вытеснил оттуда США, для которых Китай должен был стать главным трофеем второй мировой войны.

Западные государственные деятели вынуждены были полностью пересмотреть свои прежние дипломатические концепции. Вместо прежних приоритетов своих узко эгоистических национальных интересов, они стали признавать статус дипломатического принципа баланса интересов, когда при принятии решений увязываются общие интересы всех партнеров, на основе взаимных уступок. Это было краеугольным камнем антигитлеровской коалиции.

Путь к ее формированию был крайне сложен, труден, противоречив. Главная опасность заключалась в том, что ее участниками были государства с противоположными идеологиями, антагонистическими социально-политическими системами, противоборствующими мировоззрениями. Причем еще свежи были в памяти годы, когда США и Англия были организаторами и участниками походов Антанты.  

Это не могло не сказаться на процессе формирования антигитлеровской коалиции. Была и взаимная подозрительность, опасения в предательстве, противоречия в подходе к решению важнейших проблем общей борьбы, многие формулировки в документах носили двойной смысл. И все-таки руководителям трех держав удалось преодолеть возникшие первоначально противоречия и подозрительность и довести дело до победного конца. Между ними с самого начала установилось согласие в одном - довести борьбу с фашизмом до конца. Сюда входило: военный разгром фашистской Германии и уничтожение гитлеризма, безоговорочная капитуляция Германии и исключение сепаратных сделок или переговоров. Все остальные проблемы решались в личных контактах лидеров трех великих держав - Рузвельта, Сталина и Черчилля, между которыми в процессе развития борьбы установились деловые партнерские отношения, порой перераставшие в искренние и дружественные.

Г Л А В А   1.

НАПАДЕНИЕ ГЕРМАНИИ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ.

СВЯЩЕННАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА  СОВЕТСКОГО НАРОДА

Ранним утром воскресенья 22 июня 1941 г. вооруженные силы фашистской Германии внезапно, без объявления войны, нанесли по Советскому Союзу удар сокрушительной силы. Ее авиации произвела массированные налеты по заранее намеченным целям: городам Мурманск, Каунас, Минск, Киев, Одессу, железнодорожным узлам, аэродромам, районам дислокации войск. После авиационной и артиллерийской подготовки ударные группировки фашистских войск стали развивать наступательные действия на фронте от Балтийского до Черного морей: к Ленинграду, Москве, Киеву. Вместе с фашистской Германией в войну против СССР вступили Италия, Румыния, Венгрия, Финляндия.

Осуществив заранее подготовленное, неспровоцированное нападение на СССР, руководство фашистской Германии предприняло новые меры по дезинформации мирового общественного мнение, выдвинув версию о "превентивной войне". Нацистские руководители обвинили СССР в невыполнении обязательств по договору 1939 г. и в подготовке нападения на Германию. Поэтому последняя, якобы, была вынуждена начать войну, чтобы упредить Советскую армию.

Удар по СССР прошел в полном соответствии с доктриной молниеносной войны. Руководство Германии надеялось первым мощным ударом по основным силам Красной Армии, сосредоточенным в западных округах страны, и жизненно важным центрам разгромить Советский Союз в ходе одной кратковременной кампании и тем предопределить победу. Во многом действия германской армии были успешными. За три недели фашистским войскам удалось добиться крупных оперативно-стратегических результатов. Они преодолели сопротивление советских войск и продвинулись на всех трех основных направлениях на 300-600 км.

В советском тылу действовали немецкие диверсионные группы, заброшенные еще задолго до начала военных действий, в форме красноармейцев. Они разрушали все проводные связи штабов армий и дивизий. Армия стала неуправляемой. Приказы не доходили до адресатов. Артиллерия вермахта обрушила ураганный огонь по узлам связи и управления, полевым аэродромам, складам, местам дислокации пограничных частей и соединений, укрепленным районам, заставам. Командование округов не имело вообще информации об обстановке.

Лишенные командования части Красной Армии находились в смятении. Среди красноармейцев началась паника. Командиры потеряли связь со своими частями. С мест сообщали, что тысячи командиров (начиная от полковников и майоров и кончая младшими лейтенантами) и солдат обратились в бегство. Это позорное бегство охватило весь фронт Красной Армии.¹ Многие командиры и политработники приграничных районов в панике бежали спасать свои семьи, бывшие воинские части превратились в толпу в страхе бегущих людей. Попытка навести порядок не имела успеха, т.к. армией командовали не командиры, а страх. Войска не были готовы к войне морально, воспитательная работа была запущена, чтобы, не дай Бог, немцы не узнали, что армия готовится дать отпор.

Западный Особый военный округ первым принял на себя удар фашистских войск. В Брестской крепости стояли три дивизии - 6-я, 42-я и 49-я. Мощный шквал германской артиллерии уничтожил две дивизии уже в первые часы войны, а третья была разгромлена в тот же день. У солдат не было патронов, артиллерия молчала, т.к. был полностью уничтожен склад с боеприпасами. Вся артиллерия попала в руки немцев. Много боеприпасов и оружия погибло на складах, о расположении которых немцы были прекрасно осведомлены. Разбиты были и склады с горючим. Самолеты и танки не могли заправиться и стояли на базах и аэродромах.

В результате налетов немецкой авиации 22 июня авиация Западного Особого военного округа потеряла 738 самолетов, из низ 528 на аэродромах, а всего на всех фронтах было уничтожено 1200 советских самолетов - это только в один день. Исчезли целые дивизии и приказы Генштаба приходили в штабы несуществующих дивизий. Наблюдалось массовое дезертирство, разбегались целые батальоны и полки.

Ударные группировки немцев в первые дни войны уверенно продвигались в глубь советской территории. 26 июня 3-я танковая группа противника прорвалась с северо-запада на Минск. Она, буквально, раздавила 3-ю и 10-ю армии, которые стали отступать разрозненными группами. 2-я танковая группа немцев за два дня (с 22 по 24 июня) продвинулась до 200 км, оставив у себя в тылу, практически, окруженную 4-ю армию. 28 июня в районе Минска 2-я и 3-я танковые группы немцев соединились и перерезали последний узкий коридор, по которому могла отойти большая часть войск Особого Западного военного округа (ОЗВО). В окружение попали часть 10-й армии и 11 дивизий 3-й, 4-й и 13-й армий. Отрезанные от главных сил фронта, лишенные централизованного управления, без боеприпасов и тяжелого оружия, они сражались до 8 июля, когда были уничтожены или взяты в плен. Немцы действовали быстро и оперативно, как на учении. Они преподали поучительный урок современного боя и современной военной науки.

Как обычно, Сталин стал искать виновных. Перед ним вновь возник кошмар заговоров и призрак "врагов народа", и он решил преподать свой урок науки интриганства. Командующий ОЗВО, генерал Д.Г.Павлов был вызван в Москву, 9 июля арестован, а 22 июля расстрелян с обвинением изменника родины, врага народа и участника заговора против Сталина. Вместе с ним были расстреляны начальник штаба фронта, генерал Климовских, начальник связи фронта, генерал Григорьев, командующий 4-й армией, генерал Коробков. Расправа над военным руководством продолжалась. В 1956 г. все они были реабилитированы посмертно. Сталин свои просчеты и ошибки вновь свалил на других, а сам остался "великим стратегом" и "мудрым политиком". Но в Красной Армии на четырех генералов, представителей высшего командования стало меньше.

Не менее трагичной была судьба Киевского Особого военного округа (КОВО). До февраля 1941 г. его войсками командовал генерал армии Г.К.Жуков, а с февраля на его место был назначен генерал-лейтенант М.П.Кирпонос. Округ был наиболее оснащенным бронетанковыми частями. На одном только Львовском выступе было сконцентрировано 2,5 тыс. танков. После первого же удара немцев фронт округа затрещал и начал распадаться. Вермахт с первых часов войны захватил здесь инициативу и стал диктовать Красной Армии условия ее ведения. Советские войска начали беспорядочное отступление. Отходившие организованно части, соединения несли большие потери от ударов авиации. Стали поступать доклады о том, что командиры сами не могут остановить бегущих, что необходимо вмешательство особого отдела и военной прокуратуры. Были созданы первые заградительные отряды, которые останавливали бегущих, формировали из них подразделения и направляли обратно на передовую. Но это не остановило бегущих. Армия отступала по 50 км в сутки. Ошибки командования фронтом и Генерального штаба привели к безнадежной ситуации на юго-западном фронте. 15 сентября в окружение попали четыре армии, и практически весь фронт оказался в кольце. 18 сентября советские войска оставили Киев. Но окружение прорвать не удалось. Из окружения выходила бесформенная и дезорганизованная масса, состоявшая главным образом из сотрудников тыла. Штаб фронта был разгромлен. 20 сентября в роще Шумейково в 10 км от села Лохвици командующий фронтом Кирпонос погиб. Советский Союз переживал самую тяжкую пору своей истории.

Наступление немцев развивалось по всем фронтам. К середине июля они заняли Латвию, Литву, часть Белоруссии, правобережную Украину, вторглись в западные районы России, угрожали Смоленску и Киеву. Лишь на севере (Заполярье) и юге (Молдавия) продвижение фашистских войск было незначительным. Все развивалось как на Западе – удар танковых групп, окружение главных войсковых частей противника, их постепенное уничтожение, высадка парашютных десантов в важных узлах коммуникаций и энергетики. Идея блицкрига оправдала себя. Победное шествие немецких войск успешно осуществлялось по учебным пособиям германского генерального штаба, как по нотам.

 Самым распространенным объяснением причин такого позорного поражения советских войск в первый период войны является ссылка на фактор неожиданности. В фундаментальной работе "Вторая мировая война: итоги и уроки" говорится: "Неудачи Советской Армии в начале войны связаны прежде всего с внезапностью нападения врага… Советский Союз один принял на себя удар мощной армии вторжения. Он не мог усиливать свои западные границы за счет войск, находившихся на востоке, т.к. ему угрожала Япония, хотя СССР и заключил с ней договор о нейтралитете"².

Нет сомнения, что внезапность дает важное преимущество нападающей стороне. Но ведь информацией о намерении немцев располагала вся страна – от Сталина до рядового красноармейца приграничных отрядов. Н.С.Хрущев вспоминал, что "именно Сталин знал лучше всех, что война неизбежна". "Но он был парализован Гитлером, как кролик удавом, боялся всякого внешне заметного решительного шага по укреплению границы, считая, что Гитлер может это расценить как нашу подготовку к нападению на него… Сталин был убежден, что Гитлер нападет на нас, он понадеялся, что ему, может быть, удастся отвести удар от страны. Чем это кончилось, всем известно. И удар не отвел, и страну подвел."³

Информации о подготовке фашистов к агрессии против СССР запрещалось верить и распространение ее каралось как распространение провокационных ложных слухов. Во всяком случае, нападение Германии было той "неожиданностью", которую ожидали, но к которой не готовились. Внезапность скорее состояла в том, что советские войска не были приведены в готовность. Сталин запретил элементарно необходимые меры предосторожности, предусмотренные военными уставами. Он стал самодержцем, властелином страны и в истории ни один император не пользовался такой властью, не ограниченной и всесильной, какую забрал Сталин. Он монополизировал власть на внешнюю политику и оборону, и никому не разрешалась даже элементарная информация в этой области. Ни Политбюро, ни Совнарком, ни какая-либо другая организация не могли вмешиваться в эти области политики, которые считались исключительной прерогативой вождя. Это было особенностью всех тиранов и диктаторов – узурпировать функции министра обороны и министра иностранных дел. В этих условиях все позитивные достижения можно было приписывать собственной гениальности, а во всех неудачах обвинить других.

Величие государственного деятеля и руководителя страны заключается в том, что правота принимаемых им решений подтверждается затем жизнью и оправдывается историей. Черчилль был выдающимся государственным деятелем, выращенным как бы для войны в специфически демократических условиях Англии. Когда на Англию сыпались бомбы нацистов, он каждый вечер выступал по Би-Би-Си с обращениями к своему народу, подбадривая его, уверяя в окончательной борьбе. Он вселял в свой народ оптимизм, веру и надежду. Значимость Черчилля была в том, что он усвоил все особенности английского характера, но и Англия была бы иной, если бы у нее не было Черчилля. Он не дрогнул перед Гитлером, ибо верил в британский народ, а народ верил в него.

Сталин в это время добился в стране абсолютной власти. Старая гвардия партии, революционный отряд большевизма были уничтожены. Между революционным большевизмом и сталинской диктатурой личной власти произошел радикальный разрыв. Часть старой гвардии деградировала и пошла на услужение Сталину. Ворошилов, Буденный, Молотов, Каганович, Микоян, Хрущев и др. стали угодливыми прислужниками сталинской диктатуры. СССР превратился в страну государственного социализма с капиталистическим "черным рынком". Хроническая нехватка продовольственных товаров и товаров широкого потребления сделали «черный рынок» главным сектором народной экономики.

Эта дихотомия государственной производственной базы и капиталистического "черного рынка" являлась сутью сложившейся социально-экономической формации в СССР. Пламенные призывы о социализме, коммунизме, социалистической демократии, интернационализме превратились в пустые лозунги. Над всем этим возвышалась гигантская всесильная надстройка механизма личной власти Сталина. Четырехлетний период террора и репрессий упрочил сталинскую диктатуру. Новое поколение партийного аппарата сформировалось исключительно на почве угодничества, прислужничества и раболепия. И первые месяцы войны показали их полное ничтожество и политическую никчемность. Охваченные общей паникой, они бросились спасать собственные семьи и себя.

Они подчинялись только Сталину, верили только в него. А он впал в депрессию и отошел от всех, уединившись на даче в Кунцево. Н.С.Хрущев в "Мемуарах" пишет, что Сталин "давно никуда не выезжал из Москвы". Из Кремля выезжал только на дачу и в Сочи, когда ему этого хотелось. Соответствующую информацию получал только через Ворошилова, который представлял ее в соответствии с его настроением. Это был гениальный тиран. Погубить такое количество людей, бросить в тюрьмы и лагеря миллионы людей и оставаться "дорогим" и "любимым", "добрым и человечным" вождем. Он навсегда останется великой загадкой ХХ в., которую мог бы разгадать только У.Шекспир.

Нашествие гитлеровских полчищ потрясло его. Он впал в депрессию и уехал на дачу в Кунцево. Время от времени возвращался, принимал посетителей, но был в полной растерянности. Но 27 июня, как гром с ясного неба, появляется постановление Политбюро ЦК КПСС о вывозе из Москвы запасов Алмазного фонда СССР. В этот же день было принято постановление о переброске 11 крупнейших промышленных предприятий из Москвы в Казань, Новосибирск и Омск. 29 июня был отдан приказ о эвакуации из Москвы 40 наркоматов и главных управлений в Томск, Сызрань, Уфу, Свердловск. Паника дошла до самого верха. Это не могло остаться незамеченным для населения. Везде начали жечь документы, официальные бумаги. Над Москвой стоял пепел и запах гари от жженой бумаги. Все начальство начало отправлять из столицы свои семьи. Ежедневно десятки эшелонов и поездов уходили из Москвы в Среднюю Азию и Казахстан. Правительство и дипломатический корпус переехали в Куйбышев (ныне Самара).

Такое развитие событий грозило развалом всей страны. К Сталину поехали Берия, Маленков, Молотов, чтобы уговорить его вернуться к делам. По словам Н.С.Хрущева, Сталин выглядел "пришибленным, старым и растерянным". "Все погибло", - сказал он. Все были в растерянности. Они стали убеждать Сталина, что не все еще потеряно, что СССР – большая страна и нужно только собраться с силами и организовать отпор врагу. Оказалось, что у руководства страны не было ни военной доктрины, ни плана обороны страны на случай нападения Германии, ничего, что могло бы продемонстрировать, что Сталин вообще думал по этому вопросу. Его ближайшие соратники просили вернуться к руководству и возглавить оборону страны. Сталин согласился, вернулся в Кремль и опять приступил к работе, выступил по радио.⁴ Это было его знаменитое выступление 3 июля, сыгравшее большую роль в стабилизации обстановки. Но еще долгое время он не подписывал никаких директив. На всех верховных документах стояла подпись: "Ставка". Интересно отметить, что в постановлении Совнаркома СССР и ЦК КПСС от 23 июня 1941 г. о Ставке Главного Командования Вооруженных Сил СССР нарком обороны, маршал Тимошенко назначался ее председателем, а Сталин – одним из членов. Членами Ставки были назначены также Жуков, являвшийся начальником Генштаба, Молотов, Ворошилов, Буденный и нарком военно-морского флота адмирал Кузнецов. На несколько дней руководство армией перешло в руки Тимошенко и Жукова, которые практически вплоть до возвращения Сталина из Кунцево оказались у власти. Факт очень многозначительный. Сталин с 6 мая 1941 г. являлся председателем Совета Народных комиссаров, т.е. премьер-министром и логичным было бы именно ему быть председателем Ставки. 9 апреля 1941 г. был создан и Комитет обороны СССР, председателем которого был назначен Ворошилов, а Сталин был также его членом.

Сталин возвратился в Москву 30 июня. В этот же день было объявлено о создании Комитета обороны, председателем которого назначался Сталин, хотя ничего не говорилось о том Комитете, который возглавлялся Ворошиловым, и в тот же день объявлено о создании Ставки Верховного Главного командования с назначением Сталина Верховным Главнокомандующим, хотя также ничего не говорилось о прежнем. На фронте царил беспорядок, в Москве царила паника и политическая чехарда. А немцы уже продвинулись за эти дни на 400 км.

В эти тяжелые для страны дни лишь героизм, самоотверженность и чувство патриотического долга простых людей спасли советское государство. Среди массы бегущих солдат и командиров находились такие, которые героически сражались в, казалось, безнадежной ситуации. Мужчины уходили добровольцами в армию, женщины заменяли их на заводах и фабриках. На сборные пункты военнообязанные являлись без вызовов. Местные партийные организации и власти в приграничных районах быстро пришли в себя от первого шока и начали организацию мобилизации транспорта, продовольствия и доставку боеприпасов. В ряде районов организовывались добровольные отряды для отпора врагу. Были созданы группы, которые задерживали бегущие армейские части и отправляли обратно на фронт. Нарастал стихийный подъем огромной страны. Люди гибли тысячами, но сопротивление нарастало.

Этого было недостаточно для того, чтобы остановить врага. Победоносное наступление вермахта продолжалось, хотя и не так как планировалось. Смертельная опасность нависла над Ленинградом. 8 сентября город был полностью блокирован с суши. Немецкая авиация полностью разбомбила т.н. "бадаевские склады", где хранился весь городской запас продовольствия, хотя у городских властей было достаточно времени для перевозки запасов продуктов питания и первой необходимости в другое место. В этом была главная причина тех голодных блокадных лет, в которые от голода умерло 300 тыс. человек. Неорганизованность, безответственность, расхлябанность местных вождей обрекли сотни тысяч ленинградцев на вымирание.

Первый, по-настоящему организованный отпор фашисты получили под Смоленском, где сражение продолжалось с 10 июля по 10 сентября. Шли бесконечные "злые" дожди, дороги развезло и превратило грунт в глиняную жижу, вокруг болота да топи. Танки встали, авиация ждала погоды, т.к. из-за низкой облачности не могла действовать. Немцы рассчитывали добиться здесь решающего успеха – окружить советские войска, сконцентрированные здесь и имеющие задачу сохранить рубеж Западной Двины и Днепра, овладеть районом Орша, Витебском, Смоленском и открыть кратчайший путь на Москву.

Но сопротивление советских войск оказалось намного сильнее, чем ожидалось. Армия в общем стабилизировалась. Сталин взял бразды правления в свои руки. Это сразу же внесло успокоение в стране. Его выступление по радио 3 июля показало, какая смертельная опасность нависла над страной и создала атмосферу осажденного военного лагеря. Огромную работу провели пропагандисты - политработники, писатели, поэты, композиторы, артисты, которые создали высокохудожественные произведения с идеей - Отечество в опасности. Песня ансамбля песни и пляски Красной Армии "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!" стала боевым гимном, массовым призывом советского народа. Под Смоленском немцы уже встретились не с толпой бегущих и ревущих от страха солдат, а с организованными отрядами полков, которые прямо с эшелонов рвались в бой. Народ был охвачен высоким патриотическим подъемом. Страх был преодолен. Славяне в третий раз в истории столкнулись с тевтонцами, пришедшими их покорять. Битва на Чудском озере (1242 г.), битва при Грюнвальде (1410 г.) и теперь битва под Смоленском явились отражением исторического конфликта между тевтонами и саксонцами, претендовавшими на арийские ценности, и славянами, воевавшими за "алтари и хижины", за свои земли, за право на свободу, за свои семьи.

Впервые за всю историю второй мировой войны немцы понесли тяжелые потери. В огне боев под Смоленском поредевшие ряды Красной Армии пополнили народное ополчение, отряды добровольцев, где каждый был героем, готовым умереть, но не отступать. Война стала всенародной бескомпромиссной, безжалостной. Стало известно, что немцы умертвили всех пленных, взятых в Западном округе, сожгли деревни, надругались над женщинами, уничтожали детей, стариков, инвалидов. Ярость закипела в солдатах и добровольцах, страсть к мести двигала миллионные массы, в тылу у немцев появились партизанские отряды народных мстителей. Под ногами оккупантов горела земля. Война стала священной и правой, и смерть в ней считалась подвигом во имя Родины. А из Сибири уже спешили эшелоны со свежими сибирскими полками. И теперь уже у многих немецких генералов, офицеров и солдат закралось сомнение в исходе восточной кампании. Она обещала быть не такой уж легкой, как говорил Гитлер. В смоленском сражении впервые советская сторона применила отдельные танковые соединения и боевые машины реактивной артиллерии ("катюши").

Советское командование быстро овладевало навыками современной войны. Немецким войскам был нанесен значительный урон. Многие дивизии перестали существовать. По данным гитлеровского командования, в боях под Смоленском погибло до 100 тыс. солдат и 200 танков. Ударная мощь гитлеровской армии была серьезно ослаблена и германское командование вынуждено было издать директиву о переходе армий "Центр" к обороне. Но советским войскам был дан приказ отступить. Готовился решающий удар под Москвой, и необходимо было растянуть немецкие резервы. Приближалась зима, немецкие войска к ней были не готовы. Это обстоятельство также принималось в расчет. Резервы готовились, оборонительные сооружения на подступах к Москве форсированно строились. Планировалось, что германские войска потерпят здесь окончательное поражение.

Но Сталин сам себя перехитрил. Гитлер не собирался с ходу брать Москву. Главной стратегической задачей являлось наступление группы армий на юг: захват Донбасса, выход на Северный Кавказ с дальнейшим наступлением на нефтеносный Баку, овладение Сталинградом, закрытием Волги, как водной артерии доставки в центр нефти. Дальше - наступление на север и окружение полукольцом Москвы. Этого Сталин не понял и не мог понять потому, что, по его убеждению, Гитлер, как и Наполеон, должен был обязательно стремиться к Москве. Но Гитлер давно уже отказался от мысли захватить Москву, он не раз вспоминал, что армия Наполеона именно в Москве стала разлагаться и именно из-за Москвы он потерпел поражение. Главным пунктом его стратегии был юг России: Крым, Севастополь, Северный Кавказ, Баку, Волга, где можно было решить судьбу войны. Наступление на Москву являлось отвлекающим маневром. На помощь группе армий "Юг" Гитлер приказал перебросить часть войск с московского направления.

Г Л А В А   2.

АТЛАНТИЧЕСКАЯ ХАРТИЯ

В субботу 21 июня 1941 г., в соответствии с английскими традициями, являющимися неписаными законами страны, У.Черчилль отправился проводить уик-энд в загородную резиденцию английских премьер-министров Чеккерс. Уже целый месяц он ожидал сообщения о начале германской агрессии против Советского Союза и теперь был твердо уверен, что речь идет не о днях, а о часах. Он предложил составить ему компанию своему личному секретарю м-ру Колвиллу, американскому послу Вайнанту с супругой и министру иностранных дел Э.Идену с супругой. Во время обеда У.Черчилль утверждал, что нападение Германии на Советский Союз является решенным вопросов. Он считал, что Гитлер рассчитывает на поддержку крупнейших капиталистов и крайне правых кругов в Англии и США. Однако, Гитлер ошибается, и нет сомнения в том, что Англия и США придут на помощь СССР. Вайнант поддержал его: США помогут Советскому Союзу.

Когда компания вышла после обеда на лужайку для игры в крокет, Черчилль вновь вернулся к этой теме и Колвилл спросил его: как это будет выглядеть, когда он, прославившийся своими архиантикоммунистическими взглядами, будет выступать с таким предложением в парламенте? Не противоречило ли это его убеждениям и политике? "Вовсе нет, - ответил Черчилль. - У меня одна цель - уничтожение Гитлера, и этим моя жизнь упрощается. Если бы сегодня Гитлер вторгся в ад, я бы в палате заявил о своих симпатиях сатане"⁵.

Почти четверть века У.Черчилль являлся вдохновителем и идейным вождем мирового антикоммунизма и главным врагом Советского Союза. Он был стопроцентным английским консерватором, фанатичным противником социализма и либеральных идей. По его убеждениям, британская империя была основой благополучия и существования Англии, и за нее он готов был бороться до конца. В нем нашли полное отражение вся история, традиции и современное состояние английского правящего класса. Он происходил из герцогов Марльборо, представлявших цвет британской аристократии. Его предки создавали британскую империю и тайную дипломатию. Они были гордостью английской нации, несли в себе славу английской политической мысли, сражались с Наполеоном, покоряли Индию и Африку и в то же время были законченными лицемерами с тем тщеславием, отличавшим государственных мужей, политиков, дипломатов этого "острова фарисеев".

Англия в ХХ в. лишилась своего прежнего влияния в мировых делах и перестала быть великой мировой державой. Германия стала грозным и смертельным врагом. Тройственный союз сделал ее союзниками Японию и Италию. Япония угрожала ее колониям на Дальнем Востоке, а Италия в Средиземном море и в Африке. Конечно, им трудно было одержать военный верх над Англией ввиду ее мощного морского флота, но война могла затянуться, привести к истощению Англии и краху ее экономики. Германия, Италия и Япония вполне были в силах нарушить ее связи с ее заморскими владениями.

Англия могла выдержать борьбу с тремя государствами лишь в союзе с США и одним из континентальных государств. Франция исключалась, новое правительство объявило ей войну. Надежда была только на Советский Союз. Скрепя сердце, Черчилль втайне надеялся на призрачный в отдаленном будущем союз с этой страной, ненавистной, но оказавшейся такой нужной в судьбах Англии. По иронии судьбы, именно Россия, против которой он организовывал походы Антанты и против которой он так страстно и бескомпромиссно вел борьбу все эти годы, должна была стать спасителем Англии и ее империи.

Давая оценку советским руководителям, он говорил американскому послу Вайнанту: "Война является, главным образом, каталогом грубых промахов, это естественно, но в истории вряд ли найдется другая, сравнимая с той, в которой повинны Сталин и другие коммунистические вожди, когда они так бездарно потеряли свои позиции на Балканах и с безразличием ожидали, а может и неспособные понять ту страшную угрозу, которая стала неминуемой для России. Мы раньше считали их расчетливыми эгоистами. А они оказались просто растяпами. Мощь, сила, масса, храбрость и терпение матушки России все еще огромны. Но это надо подкрепить стратегией, политикой, предвидением и компетентным руководством. А Сталин и комиссары проявили себя самыми полноценными лохами второй мировой войны"⁶.

Тем не менее, именно от этих "лохов" теперь зависела судьба Англии. С июня 1940 г. Черчилль внимательно изучал все сообщения английской разведки о перемещениях германских войск. Нападение Германии на Советский Союз придало бы Англии моральную силу и веру в окончательную победу - что могло сыграть решающую роль в продолжении борьбы английского народа. До 1 марта 1941 г. у Черчилля не было абсолютной уверенности в подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Все перемещения германских войск можно было оправдать активизацией германской политики на Балканах. Но по всей Европе упорно циркулировали слухи о близкой советско-германской войне. Черчиллю это показалось слишком хорошим признаком, чтобы верить им. Но в апреле он получил первый достоверный факт о военных приготовлениях Германии. Ему сообщили, что после разгрома югославского восстания 60 эшелонов были отправлены из Югославии в Краков и начали размещаться в лагерях. 3 апреля 1941 г. он сообщил об этом Сталину, приписав в конце: "Ваше превосходительно легко оценит значимость этого факта". С.Криппс передал это послание через А.Вышинского, являвшегося тогда заместителем министра иностранных дел. Сталин даже не ответил. Сталин совершил грубую ошибку.

События в Югославии давали ему возможность усилить дипломатические позиции СССР. Они показывали, что вооруженные силы врага не безграничны. Советско-югославский договор от 5 апреля 1941 г. утверждал: "В случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению со стороны третьего государства, другая Договаривающаяся Сторона обязуется соблюдать политику дружественных отношений к ней". В течение 10 дней продолжалась борьба югославского народа, а Советский Союз и пальцем не двинул, чтобы определить свою позицию в связи с договором. Не было заявлено протеста, не были приняты другие дипломатические меры, чтобы остановить гитлеровскую агрессию в Югославии, которая была прелюдией к нападению на Советский Союз.

Конечно, речь не шла о югославских интересах, но интересы собственной безопасности требовали, чтобы Советское правительство использовало события в Югославии для изменения ситуации. Германские войска еще не завершили концентрацию на границе с СССР, основные подготовительные работы еще не были завершены, советские войска в тот период имели стратегическое преимущество над германскими. Несколько демонстративных действий Красной Армии дали бы возможность приостановить подготовку германской армии, сохранить независимость Югославии, без покорения которой Гитлер не посмел бы начать войну против СССР. Вместо этого Молотов униженно спрашивал Шуленбурга: чем недовольно германское правительство, почему оно не отвечает на "наши предложения"? Он просил также изложить на бумаге все претензии германской стороны, чтобы решить их совместно. Это была дипломатия унижения, больше похожая на мюнхенскую политику, чем на дипломатию социалистического государства. Политика неоправданных уступок никогда ни к чему хорошему в дипломатии не вела. Она была унизительной, недостойной и поощряла Гитлера к ускорению агрессии. Советское правительство могло потребовать решительных и ясных объяснений относительно агрессии против Югославии и сделать соответствующие выводы, если бы германское правительство дало неудовлетворительные ответы.

Вопреки этому, советское правительство по-прежнему полагалось на сохранение мира с Германией. Накануне германской агрессии 21 июня в 21 час 30 мин. Молотов пригласил в свой кабинет германского посла Шуленбурга и попросил дать разъяснения по поводу многочисленных нарушений воздушного пространства Советского Союза германскими разведывательными самолетами. Были указаны конкретные факты. Молотов сказал далее: имеется много свидетельств, что германское правительство недовольно советским правительством. Ходят даже слухи о неминуемости войны между Германией и Советским Союзом. Они находят почву в том факте, что со стороны Германии не было никакой реакции на сообщение ТАСС от 15 июня, которое даже не было опубликовано в Германии. Советское правительство не может понять причин германского недовольства. Если югославский вопрос дал основание для появления такого недовольства, то, ведь, советское правительство уже дало разъяснение по нему, который к тому же уже в прошлом. Был бы весьма признателен, говорил Молотов, если бы Шуленбург разъяснил, что привело к нынешнему положению в советско-германских отношениях.

Разговор этот возник неспроста. С утра 21 июня было замечено, что во дворе германского посольства горят костры, где сжигали бумаги. Это вызвало подозрение у советских руководителей и они решили узнать, чем это вызвано. Шуленбург уже ночью получил шифрованную телеграмму из Берлина, в которой приказывалось сжечь все документы, уничтожить цифры, вывести из строя радиопередатчик. Шуленбург должен был передать Молотову заявление германского правительства об угрозах, исходящих из Москвы Германии и Европе, и что фюрер отдал приказ германским войскам "противостоять этой угрозе всеми имеющимися средствами". Шуленбургу было указано не вступать ни в какие дискуссии. В ответ на упреки Молотова он отделался ссылкой на отсутствие у него инструкций.

А в это время германским войскам был отдан условный сигнал "Дортмунд", по которому она начали выдвигаться на исходные позиции и готовиться к нападению на Советский Союз. В 4 часа утра Риббентроп вызвал к себе посла Деканозова и заявил ему об объявлении войны. В Москве в 6 часов утра Шуленбург прибыл в Кремль и также заявил о начале войны. Молотов уже знал о начале военных действий, но, видимо, ему не хотелось верить этому. Выслушав Шуленбурга, он только откомментировал: "Это война. Ваши самолеты только что подвергли бомбардировке около 10 населенных пунктов. Вы считаете, разве мы заслужили это?" Шуленбург ничего не ответил на это и только пожал плечами.

Вечером 21 июня Черчилль рано лег спать, но предупредил камердинера разбудить его, как только будет объявлено о нападении Германии на Советский Союз. В 2 часа ночи камердинер разбудил его, сказав: "Сэр, кажется, у них там началось. Гитлер выступает по радио." Было 22 июня 2 часа ночи по Гринвичу. За два дня до этого Черчилль запланировал выступление по Би-Би-Си на 9 час. вечера. Но еще за неделю до этого, 15 июня он связался с Рузвельтом. Представив информацию о подготовке германского нападения на Советский Союз, он писал: "Если эта война начнется, мы, конечно, окажем поддержку и помощь, которой мы располагаем, русским, следуя принципу, что Гитлер - враг, которого надо уничтожить. Я не предвижу какого-либо сорта политической реакции здесь и верю, что германо-русский конфликт не доставит вам какого-либо беспокойства"⁷. Американский посол Вайнант, который был гостем Черчилля 21 июня, передал ему ответ президента, в котором он обещал, что в случае, если немцы нападут на Россию, он поддержит официально и публично "любое объявление, которое сделает премьер-министр, приветствующее Россию как союзника". Это ободрило Черчилля и теперь он смело мог говорить не только от собственного имени, но и от имени президента США. Так был заложен первый камень в фундамент антигитлеровской коалиции. Дипломатическое искусство Черчилля нашло новый путь для сохранения Англии как мировой державы. Союз США-Англия-Советский Союз, пусть и временный, пусть и противоречивый, давал возможность Англии не только одержать победу в мировой войне, но и получить гарантии на послевоенный статус великой державы. Старая Англия ушла в прошлое, надо было быть реалистом и искать новые конструкции построения международных отношений, где Англия заняла бы ведущее место.

По старым английским традициям, премьер-министра нельзя было тревожить до 8 час. утра, исключение делалось только в случае вражеского вторжения на Британские острова. В данном случае для исключения имелось более чем веское основание. Целый день Черчилль готовил речь для вечернего выступления по Би-Би-Си. Ему помогали лорд Бивербрук, лорд Крэнборн и Стаффорд Криппс. Ее переделывали много раз, почтенные джентльмены отрывались лишь на обед. Речь была готова без двадцати минут девять вечера и Черчилль помчался на радио.

Его речь весь мир слушал, затаив дыхание. От нее зависела история и судьбы многих народов мира. Черчилль был не только выдающимся государственным деятелем, но и талантливым журналистом и публицистом. Его статьи в различных английских газетах и журналах во многом определяли политическое мышление английских правящих кругов и английской общественности. Они были злободневными, острыми, эмоциональными, полемическими, остроумными и всегда имели широкий отклик. Эту речь он готовил особенно тщательно, и она стала программной, определившей политику английского правительства на весь период войны. Она делилась на несколько пунктов, каждый из которых имел свою идею:

1. С самого начала Черчилль объявил себя глубоким противником коммунизма, убежденным антикоммунистом, который ни в чем не собирался менять своих убеждений. Он говорил: "Нацистский режим ни в чем не отличается от самых худших проявлений коммунизма. Он воплотив в себе все его принципы и взгляды, за исключением аппетитов и расового господства. Он превзошел все формы человеческой безнравственности в своей жестокости и лютой агрессивности. За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем. Но все бледнеет сейчас перед развертывающимся зрелищем". Речь Черчилля не была экспромтом, в которой могли быть чисто риторические приемы, примененные невзначай, случайно. И, видимо, не случайной он начал речь с антикоммунистического заявления, прибегнув даже к такому некорректному средству, как сравнение коммунизма и фашизма. Но это был Черчилль, лидер консервативной Англии, которую не зря называли твердолобой.

2. Далее он сказал: "Но все это в прошлом. Сейчас я вижу русских солдат, стоящих у порога своей родной земли и защищающих свою родную землю, которую с незапамятных времен обрабатывали их отцы. Они защищают свои дома, где молятся их матери и жены - о, да, видимо, наступают дни, когда все начинают молиться - чтобы вернулись их кормильцы, их защитники, их любимые." Черчилль говорил короткими, рубящими, волнующими словами. Он говорил о многомиллионной массе "гуннов", прусской солдатни, которая двинулась за новой добычей. "За всем этим шумом и громом, - говорил он, - я вижу кучку злодеев, которые планируют, организуют и навлекают на человечество эту лавину бедствий".

3. Черчилль четко определил цели своей политики. "У нас лишь одна единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима". Вместе с тем, он сказал: "Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки". Он последовательно в течение всей войны, несмотря на острые противоречия со Сталиным, придерживался своей политики.

4. Английский премьер-министр определил характер войны как всемирной демократической против фашизма. Поэтому, говорил он, опасность, угрожающая России, - это опасность, грозящая нам и Соединенным Штатам, точно так же как дело каждого русского, сражающегося за свой очаг и дом, - это дело свободных людей и свободных народов во всех уголках земного шара. Черчилль заявил также: "Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, - наши враги... Такова наша политика, таково наше заявление. Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться того же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы."⁸

Впоследствии во всех изложениях речи Черчилля тщательно замалчивалась или опускалась ее первая фраза: "Нацистский режим ни в чем не отличается от самых худших проявлений коммунизма. Он воплотил в себе все его принципы и взгляды за исключением аппетитов и расового господства". По всей видимости, некоторым она показалась риторикой, которой часто злоупотреблял Черчилль, некоторые делали это сознательно, не желая снижать ценности столь эмоционального выступления английского премьера, который даже в столь ответственное время не мог отказать себе в удовольствии еще раз показать своему окружению, что он был и остается последовательным врагом Советского Союза.

Между тем именно эта фраза не только отражала главный смысл его выступления, но и являлась отправной точкой всей его последующей политики в отношении союза с СССР, взаимоотношений со Сталиным и его роли в англо-советских отношениях.

Рузвельт не позволил себе таких вольностей в отношении государства, которое США признали лишь восемь лет назад. На пресс-конференции 24 июня он сказал, что США "окажут любую возможную помощь России". В этот же день он приказал разморозить 40 млн. долларов советских счетов в американских банках, разрешил доставку товаров в советский порт Владивосток и предоставил помощь по ленд-лизу.⁹

Оба лидера в своих выступлениях определили характер войны. Стремясь убедить общественность своих стран в необходимости союза с СССР, они оценивали ее как справедливую, антифашистскую, освободительную и демократическую и против такой войны нельзя было выступать открыто, даже если она будет вестись в союзе с государством, открыто подавлявшим у себя демократии, свободы, но в то же время отвергавшим нацизм, расизм, геноцид, антисемитизм. Черчилль в своей речи говорил об усилиях "великих демократий, которые решили уничтожить фашизм". Кто мог противостоять этому?

Рузвельту предстояла трудная проблема вовлечь США в войну на европейском континенте, существовал закон "О нейтралитете", запрещавший это. К тому же американский большой бизнес требовал занять нейтральную позицию, рассчитывая сохранить и увеличить деловые связи с обеими воюющими странами. Ведущие американские компании "Форд", "Дженерал Моторс", "Дженерал электрик", банкирский дом Моргана, с которым Рузвельт состоял в родственных отношениях, были тесно связаны с германским крупным бизнесом и менее всего хотели разрушения связей с ним. К тому же одна треть населения страны являлась этническими немцами и трудно было даже представить, как они будут поддерживать войну против Германии. Главным аргументом Рузвельта была проблема свободы личности, гражданских прав и демократии.

Большое место в определении решения Рузвельта нарушить нейтралитет заняла еврейская проблема. Огромная масса еврейского населения, бежавшая из Германии, потрясла Америку своими рассказами об ужасах германских застенков, пытках в германских тюрьмах, лагерях смерти, где были умерщвлены миллионы евреев. Америка евреев, представлявших выдающуюся политическую, научную, культурную элиту страны, требовала уничтожения фашизма. У Рузвельта были мощные противники, но вместе с тем нарастала гигантская волна его поддержки. Он терпеливо дожидался удобного случая, чтобы беспрепятственно вступить в войну против Германии.

В то же время, ободренный поддержкой Рузвельта Черчилль начал процесс политического оформления союза с СССР. 12 июля 1941 г. в Москве было подписано англо-советское соглашение о совместных действиях в войне против Германии, в котором говорилось:

"Оба правительства взаимно обязуются оказывать друг другу помощь и поддержку в настоящей войне против гитлеровской Германии.

Они далее обязуются, что в продолжении этой войны они не будут вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия"¹⁰.

Соглашение имело историческое значение, т.к. явилось первым документом, положившим начало формированию антигитлеровской коалиции. Но цена его для Советского Союза оказалась дорогой. Советский Союз согласился признать польское правительство в Лондоне во главе с Сикорским.

Правительство это было сформировано в 1939 г. в Париже, а после поражения Франции перебралось в Лондон, и Черчилль взял его под свое покровительство, так, с перспективой на будущее. Теперь оно очень пригодилось ему, как противовес советскому продвижению на Запад. Еще до подписания англо-советского соглашения Черчилль рекомендовал советскому руководству начать переговоры с польским руководством. Они начались в Лондоне между послом И.Майским и Сикорским 5 июля и закончились 30 июля подписанием советско-польского соглашения, по которому обе стороны признавали друг друга и устанавливали дипломатические отношения. В договоре предусматривалось создание на территории Советского Союза польской армии из польских граждан, но под подчинением советского командования. Вопрос о границах в договоре не упоминался, но был особый пункт, в котором говорилось, что советско-германский договор 1939 г. в вопросе о территориальных изменениях Польши терял силу. Именно этого добивался Черчилль. По его указанию, Иден сделал общее заявление, что Англия никогда не признает территориальных изменений в Польше, которое нашло отражение в его ноте Сикорскому. То же самое он заявил в парламенте. Черчилль получил в руки сильную карту в его политических маневрах с Советским Союзом.

В Черчилле гармонично сочетались антикоммунист и антифашист. Как антифашист он желал поражения Германии и победы Советского Союза, но как антикоммунист он добивался, чтобы эта победа досталась ему тяжелой ценой и чтобы он не прорвался за свои западные границы. Печать этой противоречивости отмечала все его действия в отношениях с Советским Союзом и в целом всю его политическую концепцию.

Черчилль, в своем видении послевоенного мира, решил заручиться поддержкой Рузвельта. По его предложению, 9-12 августа 1941 г. в Северной Атлантике у берегов Ньюфаундленда на борту английского линкора "Принц Уэльский" состоялась его встреча с президентом Рузвельтом. Речь шла о выработке общих принципов целей войны и послевоенном устройстве мира. Основной документ был подготовлен Черчиллем, Рузвельт внес несколько изменений, главным образом, в пункт четвертый. Он вошел в историю под название "Атлантическая хартия".

"Атлантическая хартия" не имела публично-правового значения, она носила скорее политический характер и была направлена на создание политической основы антигитлеровской коалиции.¹¹ В этом отношении она имела огромные политические последствия. Основные положения ее сводились к следующему:

1. После окончательного уничтожения нацистской тирании будет установлен мир, который даст возможность всем странам жить в безопасности на своей территории, а люди во всех странах могли бы жить, не зная ни страха, ни нужды.

2. Обе страны не согласятся ни на какие территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов;

3. Обе страны торжественно обещали не стремиться к территориальным или другим приобретениям;

4. Все государства мира должны, по соображениям "реалистического и духовного порядка", отказаться от применения силы;

5. Обе страны стремятся к восстановлению суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем.

Это был блок намерений, связанных с послевоенным устройством мира. Речь, конечно, шла о советских "приобретениях" - Прибалтике, Польше, Бесарабии. Абстрактные требования о мире и устройстве справедливого мира были увязаны с конкретными предупреждениями недопущения этих приобретений. Рузвельт недолго спорил с Черчиллем, хотя проблема "приобретений" задевала и США. Незадолго до встречи в Атлантике 4 тысячи морских пехотинцев США оккупировали Исландию, где была создана американская военно-воздушная база, которая существует до сих пор под видом базы НАТО, хотя исландский народ неоднократно выступал против присутствия американских войск в стране. Но, видно, на Западе доминировало двойное мнение - для США и Англии имели значение лишь абстрактные положения, Советский же Союз должен был принять конкретные требования.

Два пункта были включены по настоянию Рузвельта. В пункте 4 говорилось о необходимости обеспечить доступ "на равных основаниях" к торговле и к мировым сырьевым источникам "всем странам", необходимым для их экономического процветания, а также предоставить всем возможность свободно, без всяких препятствий плавать по морям и океанам. США явно стремились обеспечить в послевоенном мире гарантии открытия для себя источников сырья и мировых рынков. Было ясно, что эти пункты направлены против английской колониальной империи и американские монополии надеялись создать в послевоенном мире условия для неограниченной деятельности во всем мире.

Черчилля эти пункты мало беспокоили, он рассчитывал отбиться от американских претензий мало значительными уступками в надежде сохранить Британскую империю в целом. Он добился фактически вступления США в войну. Один только факт, что США, оставаясь формально нейтральной страной, совместно с воюющей страной вырабатывают общую декларацию о целях войны и послевоенном устройстве, имел важные политические последствия. Фашистские страны оказались в изоляции, всякое государство, оказывающее им содействие, становилось врагом антигитлеровской коалиции и США.

В Советском Союзе восприняли Атлантическую хартию настороженно. Было очевидным намерение Англии и США превратить вопрос о советских "приобретениях" в предмет будущих дипломатических торгов. Они могли осложнить формирование антигитлеровской коалиции. Внося в хартию такую формулировку, Черчилль закладывал будущие семена раздоров, конфликтов, дискуссий на английский манер, которые он мог развернуть в нужный для себя момент. Принимать такое положение Советский Союз не мог - это давало Черчиллю эффективное дипломатическое оружие, но и не принимать его было нельзя, т.к. это подорвало бы к нему доверие английской и американской общественности. Более месяца советское правительство не выражало своего отношения к хартии. Лишь 24 сентября на Межсоюзнической конференции в Лондоне Советский Союз объявил о своем согласии с основными принципами Атлантической хартии, оговорив, однако, что практическое применение этих принципов будет "сообразоваться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или иной страны"¹². Сталин вел свою игру. Советский Союз присоединился к хартии, но целесообразность ее применения в каждом конкретном случае он оставлял на свое усмотрение.

Г Л А В А   3.

ПИРЛ-ХАРБОР 7 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА.

АМЕРИКА ВСТУПАЕТ В ВОЙНУ

Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз вызвало у американской общественности разноречивый отклик. С одной стороны, наблюдался явный рост популярности СССР. Наблюдалась активизация левых организаций, антифашистских групп, еврейских кругов, религиозных и пацифистских секций. В то же время активизировались антикоммунистические и антисоветские элементы, лидеры которых категорически отвергали какую-либо помощь Советскому Союзу. Их общее мнение выразил сенатор-демократ от штата Миссури Г.Трумэн, который в интервью газете "Нью-Йорк Таймс" 23 июня 1941 г. заявил: "Если мы увидим, что побеждает Германия, надо помогать России, а если будет побеждать Россия, следует помогать Германии, и пусть побольше убьют друг друга". Америка была далека от войны и от антифашистской борьбы. У Рузвельта было трудное положение. Его попытки вступить в войну и оказать помощь Советскому Союзу могли привести к вопросу об импичменте.

Он оказался "между молотом и наковальней". Группа сенаторов, в основном республиканцев, к которым примкнули и некоторые демократы, наподобие Г.Трумэна, а также большое число антисоветских организаций и профессиональных антисоветских пропагандистов заняли откровенно антисоветскую позицию, требуя придерживаться "Закона о нейтралитете", т.е. невмешательства в советско-германскую войну. Но вместе с тем, вокруг Рузвельта сплотилась довольно сильная группа демократически настроенных, которые выступали за оказание немедленной помощи Советскому Союзу, распространению на него закона о ленд-лизе и установлению с ним союзных отношений. Они ссылались на выступление Черчилля 22 июня, считая, что это пример, которому необходимо следовать. К этой группе относились посол по особым поручения А.Гарриман, ближайший помощник Рузвельта Гарри Гопкинс, видный политический деятель Г.Моргентау, вице-президент Г.Уоллес, государственный секретарь М.Уэллс и др.

Рузвельт и весь правительственный лагерь, а также рузвельтовское большинство в конгрессе заняли по вопросу германского нападения молчаливую, выжидательную позицию, опасаясь нарушить хрупкий лед внутреннего гражданского и политической равновесия. Уоллес, заместитель государственного секретаря, замещавший больного Хелла, дал прессе, без права ссылки на него, пустое заявление, что нападение немцев на Советский Союз доказывает их стремление к мировой гегемонии. Это было известно и без него.

Молчание американского руководства отражало сложную дилемму, стоящую перед Рузвельтом: он никак не мог допустить слишком явного расхождения между своей линией и Черчилля, а стать целиком на черчиллевскую позицию он опасался по внутриполитическим соображениям. Перспектива победы немцев для него была совершенно неприемлема ввиду усиления в связи с этим позиций Японии на Тихом океане, а победа Советского Союза с неизбежным вследствие этого усилением влияния на европейском континенте, а, возможно, и во всем мире, его также не устраивала. Он предусматривал социально-политические последствия такой победы в капиталистическом мире - рост влияния коммунистических партий, диктат Советского Союза в Европе и перспективы обострения классовой борьбы в странах Запада.

В связи с этими противоречивыми идеями политическая линия Рузвельта и его администрации представляла собой сложный клубок зигзагов и компромиссов между различными группировками. Вплоть до 10 июля американский президент официально не выражал своего отношения к германской агрессии. Лишь 10 июля в ответ на поздравительную телеграмму М.И.Калинина по случаю Дня независимости он прислал телеграмму на имя М.И.Калинина, которая в общих фразах выражала "отвращение к вооруженной агрессии", сочувствие и восхищение мужественной борьбой "русского народа".

Перед советской дипломатией встала сложная задача побудить Рузвельта и его ближайшее окружение определить свои позиции и убедить его, что фашисты являются врагами всего человечества и долг Америки оказать поддержку антифашистской войне. Неоценимую роль в этой дипломатической борьбе сыграл советский посол в Вашингтоне К.А.Уманский (1902-1945 гг.). На дипломатическую работу он поступил в 1922 г. Занимал различные ответственные должности и с 1936 г. находился на ответственной работе в посольстве СССР в Вашингтоне: сначала в качестве советника посольства (1936-1938 гг.), затем временным поверенным (1938-1939 гг.), а с 1939 г. по декабрь 1941 г. являлся послом (полпредом) Советского Союза. Ему едва исполнилось в тот год 39 лет, когда он оказался в положении принимать самостоятельно важнейшие решения.

До 10 июля Рузвельт не принимал советского посла под различными предлогами и не высказывался определенно о позиции США в связи с агрессией Германии. Его обычно принимал вице-президент Уоллес, который больше расспрашивал о потребностях Советского Союза в вооружениях и просил письменно изложить, какие виды вооружения и в каком количестве необходимы СССР. Это было похоже на политическую игру, в которой не говорят ни да, ни нет. Самое большее, что добился К.Усманский, это размораживание советских счетов в американских банках на сумму в 45 млн. долларов, которые можно было использовать для покупки необходимых товаров в Америке. На все запросы советского посла Уоллес отвечал одним - изложите сколько и когда. Время шло, а США не определились в ситуации. Антикоммунисты и антисоветчики торжествовали - Рузвельт не сказал ничего конкретного. В.Молотов 8 июля посылает К.Уманскому телеграмму, в которой говорилось: "Из ваших бесед с Уоллесом и другими деятелями мы не получили полной картины отношения Америки к нам после нападения Гитлера и мы также недостаточно осведомлены о пределах возможной помощи со стороны Америки"¹³. Только 10 июля К.Уманский смог добиться встречи с Рузвельтом. Беседа была, как писал советский посол, дружественной и деликатной и несколько лучше, чем он ожидал. Рузвельт выразил восхищение героизмом советского народа, но избежал ответа на конкретный вопрос об оказании помощи. Он обещал отправить несколько токарных станков и обсудить проблему пятилетнего кредита из 3-4% годовых. Остальное должен был решить его помощник Гарри Гопкинс.

К.Уманский заметил, что Рузвельт настойчиво пытался перевести разговор на проблему Японии и перспективы войны с ней. Он просил советское правительство определиться в этом вопросе, т.к., по его сведениям, Япония собиралась напасть на Советский Союз. Не ожидая вопроса К.Уманского о поставках США Японии нефтепродуктов, Рузвельт сам сказал, что упреки в отношении этих поставок несправедливы, т.к. "слишком внезапные крутые меры в этой области лишь развяжут японскую агрессию против Голландской Индии (Индонезии - Г.Х.) в ущерб жизненным американским интересам"¹⁴. Это заявление вызвало отрицательную реакцию К.Уманского и Рузвельт сам, почувствовав неловкость от такой небрежной фразы, решил убедить советского посла в обоснованности его утверждения, что "японцы твердо взяли курс" на войну с Советским Союзом. Этот шантаж не имел успеха, т.к. в СССР имели достоверные сведения, что Япония готовится к походу на юг против английских колоний. В заключение беседы Рузвельт сказал: "Если все же случится так, что верх возьмут авантюристические элементы, то я надеюсь, что ваша авиация выберет хороший, ветреный день и засыплет картонные города Японии доброй порцией зажигательных бомб. Японский народ не виноват, но, видно, не будет другого средства дать понять правителям Японии безумие их политики за последние годы. Тогда они поймут. Не сомневаюсь в вашем воздушном превосходстве над японцами. По нашим сведениям, у вас на Дальнем Востоке не менее двух тысяч самолетов, уже проявившихся себя в стычках с японцами"¹⁵. Со своей стороны США могли объявить об экономических санкциях против Японии. Практически перед Советским Союзом была поставлена дилемма - обещание помощи при условии войны с Японией. Рузвельт считал, что при положении, сложившемся на советско-германском фронте, советское правительство будет податливым и ринется исполнять рекомендации США. К.Уманский в ответ порекомендовал американскому правительству взять жесткую линию в отношении Японии, чтобы  предупредить ее о возможных серьезных последствиях в случае ее агрессии. Рузвельт стране, истекающей кровью и отступающей под натиском смертельного врага всего человечества, вместо помощи, рекомендовал начать войну против Японии, считавшейся главным соперником США на Тихом океане.

Американские государственные деятели всячески уклонялись от разговоров о предоставлении помощи СССР. Военный министр, Г.Гопкинс и  другие повторяли одни и те же слова, заканчивавшиеся отказом или мелкими, ничего не значащими уступками. Встреча Г.Гопкинса со Сталиным 30 июля в Москве также не пошла далее обмена взаимными любезностями, заверениями, выражениями. Перелом наметился лишь в начале августа, когда США предоставили кредит в 10 млн. долларов под залог 3 тонн золота, переданного в запасники компании "Чейз Нешнл Бэнк". Однако, даже после этого решение вопроса об отправлении танков, артиллерийских орудий и самолетов откладывалось под разными предлогами. Один из них - допуск американского наблюдателя на советско-германский фронт.

Прорыв произошел на Московской конференции представителей СССР, США и Англии в октябре 1941 г., где было принято развернутое решение об оказании помощи Советскому Союзу. По решению конференции, подписанному представителем Рузвельта А.Гарриманом, представителем Черчилля лордом Бивербруком и представителем СССР В.Молотовым, СССР ежемесячно должен был получать по 400 самолетов, 500 танков, 756 орудий, 5 тыс. автомобилей и многое другое. Поставки военной техники приобретали широкий и систематический характер. Практически конференция положила начало формированию мощного антигитлеровского объединенного фронта. В коммюнике о Московской конференции говорилось: "Делегации были воодушевлены важностью стоявшей перед ними задачи оказания поддержки героической борьбе народов Советского Союза против разбойничьей гитлеровской Германии, от успеха борьбы с которой зависит дело возвращения свободы и независимости народам, покоренным фашистскими ордами". Конференция продемонстрирована полное единодушие и наличие тесного сотрудничества трех великих держав в общих усилиях по достижению победы над фашистской Германией. Советский Союз был впервые признан великой державой, борющейся за свободу и демократию.

Рузвельт произвел реорганизацию своего кабинета и добился подавляющего преимущества в нем сторонников сотрудничества с СССР. Он одержал великолепную победу в сенате, добившись решения предоставления ленд-лиза Советскому Союзу и беспроцентного кредита на сумму в 1 млрд. долларов, погашение которого должно было начаться спустя 2 года после окончания войны. Ранее американские войска высадили десант в Исландии и взяли под контроль основные ее базы. Открылся наиболее безопасный путь в северной Атлантике из США через Исландию в Англию. Он стал основным транспортным каналом доставки грузов впоследствии в Советский Союз - в Мурманск и Архангельск. Между Сталиным и Рузвельтом установились добрые, доверительные и сердечные отношения.

Такой внезапный прорыв в отношениях трех держав объясняется, главным образом, активизацией японской агрессии на Дальнем Востоке. В конце июля японские войска захватили южную часть Индокитая. В ответ США и Англия приняли законы о замораживании японских фондов. На Тихом океане началась экономическая война. 16 октября в Японии ушел в отставку кабинет Коноэ, зарекомендовавший себя либеральным, проводившим "примирительную" политику на Дальнем Востоке. Его заменил кабинет генерала Тодзио, связанного с военно-фашистскими агрессивными кругами. Новое правительство представило на рассмотрение американскому правительству свой проект урегулирования дальневосточной проблемы. Его основой было требование предоставить Японии монопольные права на Китай и весь Индокитай. В Вашингтоне начались переговоры о будущем Дальнего Востока. Параллельно развитию переговоров Япония развернула и завершила серию подготовительных мероприятий для нанесения ударов по США и Англии в Тихом океане. Подготовку к войне планировалось закончить к октябрю 1941 г.

Рузвельт хорошо знал о намерениях и планах Японии. Еще в августе 1940 г. американская морская разведка расшифровала высший японский так называемый пурпурный шифр, который использовали для самой секретной японской военной информации. Это позволило Рузвельту быть в курсе практически всех подготовительных мер и замыслов японского кабинета. Но японцы, в свою очередь, вели игру по дезинформации, включая в свои сообщения информацию о, якобы, готовящемся нападении на Советский Союз. Советское руководство относилось к этому спокойно, т.к. советский разведчик Зорге представил убедительные доказательства, что Япония готовится к наступлению на юг. До своего ареста летом 1942 г. Р.Зорге представлял бесценную информацию советскому правительству. Благодаря тому, что он оказался весьма ценным для германской разведки, поставляя ей ту же информацию, что и Советскому Союзу, Зорге получил доступ в самые запретные и секретные сейфы японских военных кругов. В.Шелленберг писал, что именно он сообщил советскому правительству точную дату германского вторжения. В октябре 1941 г. он же информировал СССР, что Япония не намерена нарушать советско-японский пакт о нейтралитете и не собирается выполнять обязательства по Тройственному пакту.¹⁶ Это дало возможность советскому командованию снять 40 дивизий с Урала и направить на оборону Москвы в октябре 1941 г.

В июле 1941 г. на имперской конференции в Токио было принято решение начать наступление на юг с целью захвата Индокитая и Таиланда. В дальнейшем планировался захват британской колонии Сингапура, важнейшей военно-морской и военно-воздушной базы Англии на Дальнем Востоке, а также голландской колонии Индонезии (Голландская Восточная Индия), где находились богатейшие нефтяные предприятия. Получив эти сведения, Рузвельт наложил эмбарго на все поставки военных материалов, включая нефть. 80 % потребляемой Японией нефти поставлялось американскими производителями и руководство США рассчитывало этим актом остановить японские военные приготовления. Но Япония к этому времени накопила стратегический запас нефти на 18 месяцев, а за этот период японское командование надеялось захватить индонезийские нефтепромыслы. Решение Рузвельта подтолкнуло японцев к ускорению осуществления своего замысла. Когда это стало очевидным, США предприняли последнюю попытку "умиротворения" Японии, предложив компромисс за счет определенных уступок в Китае и Индокитае. 19 ноября министр финансов Моргентау представил японской делегации план разрешения японо-американского конфликта: предоставление Японии статуса страны максимального благоприятствования в США; предоставление кредита в 2 млрд. долларов на 20 лет из 2 % годовых; выделение 250 млн. долларов для стабилизационного фонда; снятие всех ограничений с японских фондов в США и с японо-американской торговли.¹⁷

Но в Токио стремились не к компромиссу с США, а к установлению своего безоговорочного монопольного господства на Тихом океане. Японская военная машина работала на полных оборотах и остановить ее мог только император, а он меньше всего хотел этого. Он твердо решил стать императором не только Японии, но и великой Азии.

Рузвельт, зная о подготовке Японии к агрессии, решил укрепить американские войска на Филиппинах. Он отозвал бывшего начальника штаба американской армии, генерала Дугласа Макартура (1880-1964 гг.) из ставки и поручил ему командование всеми вооруженными силами США на Дальнем Востоке, штаб которых располагался в Маниле. Ему в тот год исполнился 61 год и, по американским уставам, он должен был быть в отставке, но он был боевым офицером, опытным в боевых условиях и, самое важное, в 1903-1905 гг. он служил под командованием своего отца, тоже генерала, бывшего тогда американским представителем при японском штабе в русско-японской войне. Он знал японскую армию, хорошо ориентировался в американской дальневосточной политике, Рузвельт был уверен в нем и не ошибся.

Япония уже добилась крупных успехов в Юго-Восточной Азии. Летом 1941 г. в несколько этапов японская 15-я армия захватила весь Индокитай. 21 июля японское информационное агентство "Домэй Цусин" сообщило, что правительство Виши дало согласие установить в Индокитае "совместный франко-японский протекторат". Тем самым был создан трамплин для броска на юг.

Он стал стратегической базой для запланированного продвижения в Таиланд и, в конечном счете, в Бирму, которая непосредственно примыкала к Индии. Тем самым вся Юго-Восточная Азия оказалась бы под японским господством, а Южно-Китайское море превратилось бы во внутреннее море Японии. Главная стратегическая линия японской экспансии проходила через Бирму, Индию, Малайю и завершалась захватом индонезийского острова Борнео (ныне Калимантан), богатого нефтью. Чтобы парализовать американский флот, готовился удар по Пирл-Харбору на Гавайских островах, крупнейшей военно-морской базе США. Параллельно этой операции намечался захват Филиппин, чтобы прикрыть Южно-Китайское море с востока.

Нападение на Пирл-Харбор готовилось так же тщательно, как нападение фашистской Германии на СССР. Ее главным идеологом и руководителем был генерал Хидеки Того (1884-1948 гг.). Он являлся лидером милитаристской партии в Японии с 1931 г. С 1938 по 1940 годы служил начальником штаба Квантунской армии в Манчжурии. Летом 1940 г. был назначен министром обороны, а 14 октября того же года император назначил его премьер-министром. Его последнее назначение означало триумф партии милитаристов в Японии и войну с США за Тихий океан. Того понимал, что война с США, которые превосходили Японию в десять раз в экономической мощи и в два раза по численности населения, имеет мало шансов на успех, но он рассчитывал, что мощный и внезапный удар потрясет их и они согласятся на заключение мира, которые предоставит Японии благоприятные позиции в Тихом океане.

Ближайшим партнером Того в подготовке агрессии против США являлся командующий объединенным тихоокеанским флотом адмирал Исороку Ямамото (1884-1943 гг.). Он был выпускником морского колледжа в Гарварде (США) и в течение короткого времени служил морским атташе в США. Однажды в кругу друзей он заметил: "Я поступил на службу во флот, чтобы вернуть визит адмирала Перри", имея в виду первого американского капитала, посетившего Японию. И.Ямамото непосредственно руководил подготовкой атаки на Пирл-Харбор. Генералу Того он гарантировал успешную войну в течение шести месяцев, но больше Япония не выдержит. Американское превосходство в военной и индустриальной мощи слишком велико, чтобы Япония могла выдержать длительную войну. Нападение на Пирл-Харбор может, по его мнению, вывести надолго из строя американский тихоокеанский флот и облегчит наступление японских войск на юг. Такая атака обеспечит Японии время для захвата как можно больше территории, пока США восстановят свой флот. К этому времени Америка может завязнуть в европейской войне и она не сможет вести успешные военные действия на два фронта. Вашингтонское правительство будет вынуждено начать переговоры о Великой Восточной Азии. 1 декабря кабинет министров в присутствии императора Хирохито одобрил этот план.

Пока шли в ноябре переговоры в Вашингтоне, на Курильских островах была сконцентрирована эскадра в составе 33 кораблей. На флагманском корабле Акаги развевался флаг, который развевался над кораблем адмирала Того в сражении с русским флотом в Цусимском проливе, напоминая о самой памятной дате японского флота. Командовал эскадрой вице-адмирал Нагумо. Операция проводилась в глубокой секретности. 25 ноября эскадра снялась с якоря и направилась к Гавайским островам. Нагумо запретил зажигать огни, вести переговоры по радио и ночью корабли шли без огней в полной темноте. В составе эскадры были шесть авианосцев с 353 бомбардировщиками и истребителями на борту. В пути было запрещено выбрасывать за борт мусор и сливать отработанное горючее. Японская эскадра приблизилась к Гонолулу, где располагался Пирл-Харбор, с севера на расстоянии 800 км и 7 декабря в 6 час. утра, за час до рассвета, самолеты взлетели с палуб авианосцев и взяли курс на Пирл-Харбор.

Операторы радаров подняли тревогу, когда увидели на экране приближающиеся предметы, но начальство приняло их за собственные самолеты, совершавшие учебные полеты. В 7 час. 55 мин. посыпались первые бомбы. Операция японской авиации была разрушительной. В течение двух часов японские бомбардировщики беспрепятственно, волна за волной выходили на цели и вели прицельное бомбометание, как на учебной тренировке. В операции участвовали так же малые подводные лодки в составе двух человек-камикадзе, т.е. самоубийц, которые погибали с радостью, уверенные, что умирают за императора. Японцы уничтожили 247 самолетов, в основном на земле, потопили три линкора (повредив еще пять) и 11 других кораблей. Погибло 2230 американцев, 1145 получили ранения. Потери японцев составили 29 самолетов и пять мини подводных лодок. Ни один американский авианосец не пострадал, т.к. все они (пять) находились на учениях.

8 декабря Рузвельт выступил в конгрессе с 6-ти минутной речью и сенат единогласно принял резолюцию, объявлявшую войну Японии. На основании Тройственного пакта, 11 декабря Германия и Италия объявили войну США. В тот же день конгресс объявил войну Германии и Италии. Война приобрела всемирный характер. В отличие от первой мировой войны, когда США вступили в войну в ее конце, теперь они сделали это в самом ее начале. Война стала глобальной, охватив Европу, Африку, Азию и Тихий океан.        

Г Л А В А   4.

ДВОЙНАЯ ДИПЛОМАТИЯ И ТАЙНЫЕ СРЕДСТВА

БОРЬБЫ С СОЮЗНИКОМ

Декларация Объединенных наций. Концепция диктата

западных держав в международных отношениях

Одним из центральных направлений политической концепции У.Черчилля было объединение англоязычных народов под эгидой США. Он был реалистом и понимал, что  в  условиях  упадка  капиталистической системы, США были единственной страной Запада, сохранившей после мирового экономического кризиса потенциальные возможности развития и могущей быть лидером западного мира в войне против Германии и Японии. Английский премьер рассчитывал также, что послевоенное устройство мира может идти только под эгидой США. "Америка - первая" был его постоянный лозунг.

Формировалась идеология атлантизма, т.е. атлантической солидарности, ее краеугольным камнем был "великий альянс" Англии и США. Он должен был, по мнению Черчилля, нести главную ответственность в борьбе против Германии и Японии и в послевоенном устройстве мира. Черчилль не допускал распада Британской империи и "великий альянс" должен был стать гарантией ее сохранения. Выдвигая США лидером в войне и мире, он думал использовать их в своих собственных интересах. Особый союз США и Англии мог помочь также Англии удержаться на первых ролях в мировой политике и не допустить сближения США и СССР.

Идеология атлантизма и солидарности англоязычных народов глубоко укоренилась среди политических деятелей Англии и США. Война велась на огромном расстоянии от их территорий. Это устраивало руководство этих стран, которое не желало ввязываться в конфликты, требовавшие больших людских и материальных потерь. Их потери в войне были невелики, они составляли всего 2 % от общего числа убитых и пропавших без вести. Это было ничтожно по сравнению с теми жертвами, которые принес Советский Союз на алтарь общей победы. В книге Д.Эйзенхауэра, президента США в 1952-1960 гг. и бывшего командующего войсками западных союзников на Североафриканском и Европейском театрах второй мировой войны, дается своеобразная трактовка роли этого "великого альянса" во второй мировой войне. В своей книге "Крестовый поход в Европу" он считает "союзниками" Англию и США, "два великих народа", которые сыграли, по его мнению, решающую роль в победе над фашизмом. Подлинная история войны, пишет он, - это история операций "Торч" и "Оверлорд" на Средиземном море и в Западной Европе¹⁸.

О советско-германской войне, где практически решалась судьба второй мировой войны, а также Европы, на Западе знали плохо. Отрывочные газетные сведения, информация по радио, которые мало кто читал и слушал, создали впечатление о восточном фронте, как "неизвестной войне". Зато победы англо-американских войск преподносились как подвиги, решившие исход второй мировой войны.

Визит Черчилля в Вашингтон в конце декабря 1941 г. ознаменовался провозглашением Декларации Объединенных наций. Хотя это и не было главной целью визита, названного Аркадией, тем не менее сама церемония планировалась по программе. Декларация не провозглашала создание организации, которая стала ответственной за послевоенный мир, а утверждала модель внутрисоюзного сотрудничества в период проведения войны. Название сначала было расплывчатым, что-то вроде Ассоциированные державы, но в процессе обсуждения о сути декларации Рузвельт предложил назвать ее "Объединенные нации", взяв название из поэмы Байрона "Чайльд Гарольд".

Советскому послу Литвинову пришлось потрудиться, чтобы привести Декларацию в соответствие с реалиями. Прежде всего, он выступил с категорическими возражениями против порядка перечисления участников. Первоначальный вариант предполагал на первом месте США (против этого никто не возражал), затем Англия и четыре ее доминиона (Австралия, Индия, Канада и Новая Зеландия), за ними следовали восемь правительств "в изгнании" - Люксембург, Норвегия, Бельгия, Голландия, Чехословакия, Польша, Греция и Югославия. Китай и Советский Союз заняли место в конце. Устроители конференции сознательно расположили в таком порядке, чтобы принизить роль Советского Союза и поставить его в один ряд с "изгнанными" и Китаем. Лишь после протеста Литвинова Советский Союз был передвинут на третье место.

В составе учредителей не было деголлевской "Сражающейся Франции", против которой выступили США, а государственный секретарь К.Хелл даже определил ее как "так называемая Сражающаяся Франция". По требованию Литвинова из Декларации было выброшено упоминание Японии, как враждебного государства, т.к. Советский Союз не находился с ней в состоянии войны.

Правительства, подписавшие Декларацию Объединенных наций, объявили о своем присоединении к Атлантической хартии. Они объявили, что полная победа над врагами необходима для защиты жизни, свободы, независимости и религиозной свободы и для сохранения человеческих прав и свобод как в их собственных странах, так и в других странах. Подписанты Декларации заявили:

1. Употребить все свои ресурсы, военные и экономические, против  членов Тройственного пакта и присоединившихся к нему государств.

2. Каждое правительство обязалось сотрудничать с правительствами, подписавшими Декларацию и не заключать сепаратного перемирия или мира с врагами.

Декларация Объединенных наций стала большим успехом дипломатии Черчилля. США и Англию теперь связывали прочные узы совместной войны. Р.Дженкинс назвал произошедшее "церемонией англо-американского бракосочетания". Между ними наступило равенство - общие цели в войне, общее командование, причем начальником штаба общего командования был назначен английский генерал Уэвервелл, а также общая атлантическая идеология. Английский премьер-министр занял срединное положение в становившейся реальностью "большой тройке": Рузвельт - Черчилль - Сталин, рассчитывая играть роль посредника между президентом и советским диктатором.

Теперь он мог взять под свой личный контроль взаимоотношения внутри антигитлеровской коалиции, рассчитывая на полное доверие Рузвельта и возможность оказания давления на Сталина. Но, возможно, он переоценил свои возможности и явно недооценивал Сталина. Да и у Рузвельта появились серьезные сомнения относительно значимости Черчилля в мировой политике.

Проблема второго фронта как мера доверия между союзниками

20 января 1942 г. М.Литвинов писал Молотову: "Обещание Рузвельта относительно снабжения нас к апрелю военными  материалами  делаются   все более иллюзорными". В связи с этим советский посол запрашивал - не следовало ли поставить прямо вопрос об оказании прямой военной помощи созданием второго фронта на европейском континенте. В Англии, по его сведениям, имелась бездействующая почти двух миллионная армия, в США - полутора миллионная. Почему бы не высадить хоть полмиллиона в Голландии, Бельгии, Франции или Норвегии? - высказывался М.Литвинов.

Основанием для такого предложения М.Литвинова было выступление Сталина на заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции, 6 ноября 1941 г. В частности он сказал: "Отсутствие второго фронта в Европе против немцев значительно облегчает положение немецкой армии". Молотов не рекомендовал ставить перед Рузвельтом вопрос об открытии второго фронта. Он писал: "Мы уже трижды получали отказ на наше предложение о создании второго фронта и мы не хотим нарываться на четвертый отказ... Подождем момента, когда, может быть, союзники сами поставят этот вопрос перед нами"¹⁹. Литвинов взял инициативу на себя не столько для того, чтобы ускорить разрешение этой проблемы, сколько для выяснения позиции Рузвельта.

13 февраля за завтраком в Белом доме Литвинов изложил свою точку зрения о положении на Тихом океане. Сингапур пал, Индонезия захвачена японцами и в регионе ни Англия, ни Америка не имеют опорных пунктов. Этот фронт надолго останется пассивным, что на руку японцам. Поэтому для активных действий остается один только европейский континент. Америка и Англия могут добраться до Японии, лишь предварительно уничтожив Гитлера. Президент с этим согласился, но в качестве второго фронта называл североафриканский. Уничтожив там германо-итальянские силы, по мнению Рузвельта, можно будет получить полный контроль над Средиземным морем и спланировать высадку в Югославии или где-нибудь в другом месте. Во всяком случае это был честный ответ на вопрос о втором фронте. Советскому Союзу не следовало рассчитывать на искренность своих западных союзников. У них были собственные интересы, которых они добивались последовательно.

Сообщая Молотову о своей беседе с Рузвельтом, Литвинов, как бы между прочим, в конце своей депеши писал: "Вид у президента был очень утомленный". Президент не был утомлен, он нервничал, т.к. за полтора месяца до этой беседы они договорились с Черчиллем при встрече в Вашингтоне в конце декабря 1941 г. о планах ведения войны, где в Европе второй фронт планировался только летом 1943 г. Складывался удручающий альянс, в котором США и Англия вели между собой скрытые, глубоко законспирированные переговоры, составляли планы ведения войны, в которые третий союзник (СССР) не посвящался. Он напоминал Антанту первой мировой войны, где главную жертву на алтарь победы принесла Россия, а потом Россия же стала врагом номер один западных государств. Такой ход войны Сталина, конечно же, не устраивал.

Россия часто в истории одерживала победы на полях сражений, а затем проигрывала их за столом дипломатических переговоров, т.к. в решающий момент, когда стихали орудийные залпы, западные державы объединялись против нее, не желая ее усиления в европейском концерте. Российские дипломаты оставались в проигрыше не потому, что были плохи, а потому, что слишком верили во всесилие Запада и старались угодить ему. Сталин решил не допускать на послевоенной мирной конференции диктата США и Англии и добивался равного участия их в общей борьбе на европейском континенте и равноценной ответственности. Открытие второго фронта позволило бы всем трем государствам стать равными и равноправными партнерами в войне и послевоенном мирном формировании. У советского руководства еще слишком свежи были в памяти нечестность и неискренность западных политиков, чтобы верить на слово уверениям о союзе и общей борьбе. Только победа, достигнутая совместными усилиями, общими жертвами, могла преодолеть антикоммунистические предрассудки и антисоветские козни западных держав.

Требование открытия второго фронта на европейском континенте было центральной и постоянно проблемой в дипломатии Советского Союза вплоть до 1944 г. Это давало возможность советскому руководству упрекать Запад в непоследовательности, отказе вести честную борьбу, неискренности в отношении к Советскому Союзу, стремлении переложить всю борьбу на восток, а самим заниматься более легкими действиями в Северной Африке. Благодаря такой дипломатической фабуле, советское правительство получало дополнительный ресурс в своих отношениях с западными державами. Кроме того, оно получало моральное право на собственную интригу в мировой политике. Советский Союз в результате победы над Германией становился одной из ведущих мировых держав и, вполне естественно, необходимо было подготовить и дипломатическую основу. Открытие второго фронта в Европе показало бы искренность заверений США и Англии о борьбе против "общего врага", отказ означал о существовании скрытого сговора двух западных держав, тайных планов, направленных на затягивание войны с целью истощения Советского Союза. Сталин был болезненно подозрительным, а нападение Германии довело эту черту до паранойи, но в этот раз интуиция не подвела его. Такой план действительно существовал и его автором был лично Черчилль.

В конце декабря 1941 г. Черчилль прибыл в Вашингтон с большой свитой высшего военного руководства. Он привез с собой проект программы военных действий. Война по этой программе должна была состоять из трех этапов. Первый этап охватывал весь период 1941-1942 гг. Предполагалась высадка англо-американского десанта на северо-западном побережье Африки, чтобы взять под контроль находившиеся здесь французские колонии. Операция должна была проходить под кодовым названием "Торч" ("Факел"). Союзники будут продолжать бомбардировки германских городов и портов, чтобы разрушить германское военное производство и сломить морально немецкий народ, подавить его волю. Операция "Торч" должна была продлиться до конца 1942 г. и завершиться оккупацией и контролем Англии и США всех французских владений в Северной и Западной Африке и установлением полного английского контроля над всей Северной Африкой от Туниса до Египта. В результате такой услуги под английский контроль перешли бы все французские колонии в Африке. Франция вышла бы из игры и Черчилль, воспользовавшись моментом и под предлогом защиты Африки от германского нашествия, через Францию и Испанию присоединил бы к британской империи своего еще недавнего союзника.

Второй этап войны должен был проходить на Тихом океане. Здесь Черчилль рассчитывал на истощение японских ресурсов и достижение прежде всего морского превосходства. Этого можно было добиться к началу 1943 г. и получить необходимые преимущества для нанесения Японии решающего удара. И только в 1943 г. летом Черчилль планировал открытие второго фронта в Европе путем высадки десанта совместных англо-американских вооруженных сил "где-нибудь", предположительно, в Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии, французском побережье Ла-Манша, в Италии, а, возможно, и на Балканах.

Британский Альбион предстал в полном блеске своего коварства. Советский Союз и Германия были заняты взаимным уничтожением в гигантской битве, напрягая все свои средства. Франция была подавлена. Никогда еще в истории Англия не получала такую блестящую возможность в увеличении своей колониальной империи. США добровольно стали партнером Англии в ее политике. Американские руководители полагали, что после победы над Германией легко отодвинут Англию и воспользуются ее приобретениями сами. Но в 1941 г. они держались позиции союзника и партнера, и поддерживали Англию во всех ее кознях и интригах. До поры, до времени.

Рузвельт согласился со стратегическим планом Черчилля. В Вашингтоне был образован Объединенный штаб начальников штабов (ОШНШ), куда входили представители Англии и СА. Он располагался в Пентагоне. Штаб должен был определять основные мероприятия по осуществлению стратегического плана. Итак, в Вашингтоне сформировался альянс Англия-США со своим собственным стратегическим планом. Это означало, что англо-американские союзники стремились подчинить общие задачи ведения войны и решение послевоенных проблем своим собственным интересам, игнорируя общие интересы борьбы против фашизма.

Англия и США начали кампанию дезинформации и обмана своего советского партнера. Союзниками они называли друг друга, а Советский Союз, как угодно, но только не союзником, не избавившись от своих высокомерных амбиций и еще не до конца изжитых предубеждений. Время от времени руководители США и Англии давали обещание к определенному сроку начать операцию, открывающую второй фронт, но по мере приближения срока она начинали искать несерьезные причины для его откладывания, даже не заботясь о правдоподобности или убедительности, полагая, что советское руководство примет все на слово.

Однако, у Рузвельта появились сомнения относительно истинных возможностей Черчилля как государственного деятеля, могущего нести бремя одного из лидеров антигитлеровской коалиции. У него была довольно солидная информация, что за два года пребывания у власти имидж Черчилля во многом потускнел и его авторитет в английской общественности резко упал. В январе 1942 г. он направил в качестве специального посла в Англию известного бизнесмена Аверелла Гарримана (1891-1986 гг.), который должен был проконтролировать распределение фондов по ленд-лизу. На деле же он должен был дать президенту полную информацию о политической ситуации в Англии и положении самого Черчилля. 

С первых же дней пребывания в Лондоне Гарриман с ужасом обнаружил полное отличие того образа Черчилля, который сформировался в мире, от того, каким он предстал в собственной стране. Английский премьер-министр, выглядевший таким воинственным, самоуверенным и неукротимым в глазах союзников, находился в состоянии полного смятения в глазах собственной общественности. Англия испытала полосу военных поражений и политических унижений.

Общественное мнение было недовольно, в парламентских коридорах говорили о вливании свежей крови в кабинет и необходимости замены Черчилля. Черчилль, по мнению многих членов парламента, был плохим организатором и слишком доверял Бивербруку. При встрече с ним Гарриману стало ясно, что сам Черчилль находился в состоянии депрессии, удрученный регулярностью и монотонностью поражений.

Черчилль одновременно занимал должность премьер-министра и министра обороны. На той и другой должности проявил себя с самой отрицательной стороны. Как министр обороны, он допустил ряд крупных военных ошибок и просчетов, которые сопровождались огромными материальными и людскими потерями. Как премьер-министр, он оказался самым бездарным из всех английских премьеров, вызвав своими необдуманными действиями хаос во внутренней жизни Англии. Рузвельт, в одной из бесед с Литвиновым, назвал его деятельность "головотяпством", которое привело к тому, что "Англия от бездействия разлагается"²⁰. Видимо, не случайно за сорок лет пребывания в парламенте ему ни разу не предлагали пост премьер-министра, а после его авантюры в Дарданеллах в 1918 г. его вовсе не подпускали к министерским постам. На высшую государственную должность в 1940 г. его возвела волна негодования против мюнхенской политики Чемберлена.

Черчилля отличали безграничное тщеславие и мания величия, страсть играть роль мирового лидера. В нем сочетались беспринципность Пальмерстона и наглость Дизраэли, он был великолепным оратором и великим демагогом, умевшим мастерски присваивать себе плоды побед, а поражения сваливать на членов своего кабинета и адмиралов. В нем было утеряно чувство ответственности и долга. Он мог надолго уезжать в заграничные поездки, оставляя страну без руководства. Он подвергся суровой критике за поездку в США с 14 декабря 1941 г. по 12 января 1942 г. на линкоре "Принц Йорский". Пять дней он провел на отдыхе во Флориде. В мире шла смертельная борьба против фашизма и милитаризма, а английский премьер и министр обороны наслаждался прекрасным отдыхом.

А в это время с Дальнего Востока приходили устрашающие вести. 7 декабря японские войска высадились в Кота-Бару и начали наступление на Сингапур, важнейшую военно-морскую и военно-воздушную базу Англии на Дальнем Востоке. 9 декабря японцы в результате воздушной атаки потопили красу и гордость английского флота линкор "Принц Уэльский" и линкор "Рипала". Командующий английским Тихоокеанским флотом погиб, погибли также командир "Принца Уэльского" и более тысячи английских моряков. Англия практически лишилась своей ударной военно-морской силы на Тихом океане. Потерпела поражение и английская авиация. Большая часть английских самолетов была уничтожена японцами на земле. К 10 декабря во всей Малайе, включая Сингапур, у англичан осталось всего 50 самолетов из 150 бывших на вооружении. Японцы стремительно двигались к Сингапуру. Английская колониальная армия, привыкшая исполнять колониалистские функции и имевшая дело с безоружным народом, была деморализована и потеряла боеспособность. Боевой дух стал быстро падать. Отступая, англичане, как и при Дюнкерке, бросали вооружение, танки, орудия, горючее, военные грузовики, которыми немедленно воспользовались японцы. На Тихом океане Англия стояла накануне катастрофы.

А.Гарриман писал: "Многие начали терять веру в его способность быть лидером. Парламент и пресса требовали, чтобы Черчилль начал, наконец, действовать – чтобы положить конец поражениям"²¹.

Пока Черчилль путешествовал в США и Канаде и предавался отдыху во Флориде, японцы начали масштабное наступление на Сингапур. Воздух принадлежал им, море – также. Английские войска отступали. Катастрофические просчеты командования, убийственный климат и физическое истощение солдат сделали английскую армию в Малайе жалкой толпой. Японцы показали свое умение быстрыми наступательными маневрами привести в смятение английское командование. Все решения приходили из Лондона от премьер-министра или министра обороны, т.е. от У.Черчилля. К 22 декабря Северная Малайя с ее богатейшими оловянными рудниками и каучуковыми плантациями была потеряна, а уже к середине декабря стало ясно, что англичанам не удержать и Центральную Малайзию.

Приказы Черчилля приводили в недоумение командование английских войск. В одном приказе он требовал до конца защищать Сингапур, как ключевой пункт обороны всей английской колониальной системы на Дальнем Востоке, в другом – приказывал начать эвакуацию крепости. У англичан было достаточно резервов, чтобы спасти Сингапур. Особенно в Индии и Бирме. Но Черчилль не решился перебросить резервы с этих территорий в Малайю, совершив тем самым грубейшую ошибку. Римский философ Сенека говорил: "Тяжелая ошибка часто приобретает значение преступления". Некомпетентность Черчилля, его ошибочные решения привели к огромным жертвам английской армии на Дальнем Востоке и английский парламент поставил вопрос о доверии Черчиллю, общественность справедливо требовала отставки Черчилля и всего его кабинета. В стране наблюдалось раздражение многочисленными ошибками руководства страны ведением военных действий и внешней политики и Черчилль вынужден был ответить перед парламентом за свои ошибки.

Особенно остро стоял вопрос об отношениях с Советским Союзом. Героическая борьба советского народа вызывала восхищение в Англии как в политических кругах, так и в широких народных массах. Разгром фашистских войск под Москвой вселил в английскую общественность надежды на скорую победу. На этом фоне многочисленные поражения Англии, демонстративное пренебрежительное отношение Черчилля к Советскому Союзу вызывали возмущение английской общественности.

Дебаты о доверии правительству Черчилля начались 27 января. Черчилль выступил с двухчасовым докладом, в котором изложил всю тяжесть положения страны. Дебаты продолжались три дня. Черчилль взял полную ответственность на себя за поражения английских войск и неудачи внутри страны. Но он не стал обещать исправить положение в ближайшем будущем. Страна напоминает корабль, попавший в шторм, сказал он, и не все зависит от капитана. Есть силы природы, у которых свои законы и правительство не может обещать полностью преодолеть их. "Я был избран премьер-министром в тяжелый для страны час и, оглядываясь назад, я испытываю радость от того, что мне удалось сделать. Каждый в это тяжелое время делает то, к чему его обязывает его долг", - сказал он в заключение.²² Черчилль не был выдающимся государственным деятелем, но способным оратором и журналистом он был. Кроме того, он хорошо знал все внутренние пружины политической жизни Вестминстера. Ему удалось заручиться поддержкой лидера лейбористской партии К.Эттли, который сыграл решающую роль при голосовании. Дебаты были бурными и Черчиллю, видимо, за всю политическую карьеру не приходилось выслушивать столько критики, как в эти три дня парламентского шторма в Англии. Но достопочтенные джентльмены решили, что "коней на переправе не меняют" и выразили ему доверие с условием произвести изменения в кабинете.

Черчилль произвел перестановки в кабинете. Был создан новый Военный кабинет, в который вошли К.Эттли - заместитель премьер-министра Стаффорд Криппс - председатель палаты, Э.Бевин - министр труда, Э.Иден - министр иностранных дел, Дж.Андерсон и Литтлтон. Введение в кабинет Ст.Криппса, бывшего посла в СССР, известного своими симпатиями к Советскому Союзу, внесло новое качественное изменение. Большинство членов кабинета составляли "джентльмены", ставшие популярными своей склонностью к усилению взаимодействия с Советским Союзом и установлению с ним дружеских связей. Это - Стаффорд Криппс, Э.Иден и лидеры лейбористской партии - К.Эттли и Э.Бевин. Такой состав кабинета обязывал Черчилля искать новые возможности для контактов со Сталиным, несмотря на все его антикоммунистические предрассудки, от которых страдали лишь национальные интересы Англии.

Изменения в кабинете, однако, не изменили ситуации. Англия несла по-прежнему потери и терпела поражения на всех фронтах. Общественности стало известно, что 12 февраля три германских крейсера "Шарнхорст", "Гнезенау" и "Князь Эжен" ускользнули из Бреста и проскочили под носом английской береговой службы через Ла-Манш в Северное море. Последовали новые возмущенные выступления, новые критические статьи в газетах. В Северной Африке Роммель нанес тяжелый удар по английским войскам, которые отступили до Эль-Аламейна. Наконец, самое тяжелое известие, которое потрясло всю Англию, пришло с Дальнего Востока - Сингапур капитулировал и японцы овладели им.

А.Гарриман писал Рузвельту 6 марта: "Дорогой господин Президент,

Я очень беспокоюсь о премьер-министре - как его политическом положении, так и его личном душевном состоянии. Он не очень хорошо воспринял критику, которой подвергся по возвращении из Вашингтона. Критика не была направлена лично против него, а против некоторых аспектов политики и некоторых личностей. К сожалению, он обнажил свою грудь и принял на себя всю вину за все и каждого - политика и солдата одинаково. Естественно, последствием всего этого явилось обращение всей критики против него.

Хотя англичане умеют сдерживать свои чувства, капитуляция их войск в Сингапуре разбила вдребезги их доверие - доверие само по себе, но главное, потеряли доверие к их лидерам. Они, конечно, не собираются сдаваться, и я уверен, что мы еще увидим возрождение их великой решимости. Но на настоящий момент, однако, они не видят конца их поражениям. К сожалению, Сингапур потряс премьер-министра до такой степени, что он не был в состоянии противостоять своим противникам с прежней стойкостью. Большое число проницательных людей считают, что падение правительства - дело нескольких месяцев. Мне трудно присоединиться к этому мнению. Он очень устал, но в последние два дня выглядел лучше. Я думаю, он вернется с новой силой, особенно, если весь тон войны улучшится"²³.

Падение Сингапура повергло в шок всю Англию. Японцы начали штурм крепости 12 февраля. Через два дня вся оборона англичан рассыпалась, армия была дезорганизована, гарнизон начал разбегаться, т.к. наблюдался полный хаос в организации сопротивления. Воды в городе не осталось, весь город охватили пожары, которые нечем было тушить. На улицах лежали сотни стонущих раненых. Запасы продовольствия были исчерпаны. В этих условиях командующий гарнизоном генерал Персиваль принял решение о безоговорочной капитуляции. Японцы захватили 100 тыс.. пленных, из них 50 % англичан, 740 орудий, 2500 пулеметов, 65 тыс. винтовок, тысяча паровозов, 200 бронетранспортеров и броневиков, 10 самолетов, несколько тысяч легковых автомобилей, грузовиков и мотоциклов.

Английская армия потерпела самое тяжелое в своей истории поражение. Черчилль испытал еще одно ужасающее унижение в жизни. Один из самых мощных и хорошо оснащенных гарнизонов в английской армии сдался практически без боя. Начался закат Британской империи. Британская армия воевать за империю не желала, в ней стали широко распространяться пораженческие настроения. Если ранее британские солдаты и офицеры предпочитали умереть, но не сдавались в плен, теперь обнаружилось другое - они предпочитали сдаться в плен, чем умирать за империю.      

Численность японской армии была меньше английской втрое, с тремя дивизиями командующий японской армией генерал Ямасита захватил крепость, которую защищали десять дивизий. Позже Ямасита записал в своем дневнике: "Моя атака на Сингапур была блефом, который сработал. У меня было тридцать тысяч человек, причем перевес противника составлял три к одному. Я знал, что если мне придется воевать за Сингапур долго, то меня разобьют. Все это время я боялся, что англичане узнают о нашей численной слабости и отсутствии провианта и втянут меня в гибельные уличные бои"²⁴. Напрасными были опасения генерала Ямаситы, английская армия практически отказалась воевать.

Солдаты во все время военных действий сохраняли неприкрытое равнодушие. Разумеется, долг повелевал им сражаться, но вместе с тем появилось и чувство самосохранения, стремление выжить любой ценой. У них не было того боевого духа, способного привести к решающему повороту в военных действиях. Никто из них не был преисполнен сознания, что защищает от агрессора свою родину. Они воевали на чужой земле, за чуждые интересы и исход этой борьбы был для них довольно безразличен.

Вновь дали о себе знать некомпетентность английского командования и в целом английского руководства. Черчилль требовал в своем приказе "презрение к смерти и готовность к обороне до последнего", но сам, как министр обороны, не сделал ничего, чтобы спасти положение. Его действия не только были ошибочны и некомпетентны, но и безответственны. Не случайно в мемуарах в главе "Падение Сингапура" в четвертом томе он ограничился поверхностными замечаниями, не дав сколько-нибудь серьезного анализа произошедшей драме.

Вновь в Англии разгорелись страсти. Никогда английская армия не покрывала себя таким позором. Черчилля обвиняли не только в ошибках, но и безответственности. Оппозиция активизировалась в палате общин и на Флит-стрите, т.е. средствах массовой информации. Борьбу против Черчилля возглавил Стаффорд Криппс. Его главными аргументами были примеры героических защитников Ленинграда, где люди предпочитали смерть капитуляции, где город перед лицом угрозы фашизма оказался сплоченным и все действия его жителей можно было назвать одной фразой - массовый героизм и презрение к смерти. Газеты спрашивали - почему английские солдаты не противостояли агрессору с той несгибаемой стойкостью, которой отличалась в то же самое время Красная Армия? Почему Сингапур сдался за три дня, а Ленинград, окруженный со всех сторон, находясь в блокаде, уже полгода не собирается сдаваться? Правительство Черчилля вновь оказалось на грани падения.

Между тем, японская армия неудержимо катилась на юг, сокрушая оборону Англии, Нидерландов и США. К маю 1942 г. японцы захватили основные острова Индонезии, часть Новой Гвинеи, Бирму, Филиппины, Гонконг, острова Гуам, Соломоновы острова, Новую Британию. Нависла угроза японского вторжения в Индию. Япония владела огромной территорией в 9 млн. кв. км вместе с оккупированной территорией Китая с населением в 400 млн. человек. Овладев Малайей, Индонезией и другими территориями в Юго-Восточной Азии, японские милитаристы установили контроль над важными источниками нефти, олова, каучука, железа, риса и др., обеспечив себя всем необходимым для длительной войны.

Ухудшилась ситуация и в Северной Африке. Немецко-итальянская танковая армия под командованием Роммеля неудержимо двигалась к Каиру. 22 июня 1942 г. капитулировал Тобрук, где 25 тысяч английских солдат и офицеров сдались в плен. Роммель был произведен в фельдмаршалы. Путь на Каир был открыт.

Положение становилось угрожающим. В США понимали, что главным врагом является Германия и только победа над Германией может затем обеспечить капитуляцию Японии. Это заставило генерала Маршалла, начальника объединенного штаба американской армии начать разработку плана нанесения удара на европейском континенте. Он отверг предложения о вторжении в Европу через Италию, Балканы или Средний Восток. Единственно приемлемым оказался вариант высадки десанта союзных войск на севере Франции. Он нашел поддержку у генерала Д.Эйзенхауэра и его штаба, его поддержали многие военные. 1 апреля 1942 г. план вторжения союзных войск в Западную Европу, намеченный на лето того же года был утвержден президентом Ф.Рузвельтом. 7 апреля Маршалл, Гарри Гопкинс отправились для согласования в Лондон.

Через Гопкинса Рузвельт отправил послание, в котором дал понять о своей решимости начать высадку в Европе незамедлительно. "Наши солдаты должны воевать", - говорилось в послании, которое Г.Гопкинс должен был вручить Черчиллю. К изумлению Г.Гопкинса и Маршалла Черчилль согласился с предложенным планом, носившим название "Раундап", впоследствии переименованным на "Оверлорд". 12 апреля он информировал Рузвельта, что "в принципе" британское правительство принимает план, который предусматривал высадку союзных войск не позже, чем летом 1943 года, а, возможно, и осенью 1942 г. 

Генерал Маршалл вернулся в Америку, имея соглашение между английским и американским правительством о том, что наступление через Ла-Манш будет главным направлением наступательных операций в Европе. Однако, военное решение само по себе еще не означает окончательного решения. В дело вмешалась политика. Начались бесчисленные уговоры и предупреждения, целью которых было заставить президента, Гарри Гопкинса и генерала Маршалла отказаться от предлагаемого плана. Решающим аргументом англичан было то, что такую операцию следует предпринять только после появления определенных признаков падения морального духа немцев.²⁵

Черчилль несколько раз встретился с Гарриманом и изложил свои доводы. Он утверждал, что Англия не готова к таким операциям и вся операция обречена на провал. Английская армия, говорил он, не готова к таким операциям, и несколько дивизий, которые будут высажены во Франции, несомненно, будут уничтожены и в будущем страна лишится возможности предпринять следующие операции. Английские дивизии не укомплектованы, плохо вооружены и к такого рода военным действиям не готовы. Нежелание Англии участвовать в открытии второго фронта стало главным препятствием в осуществлении плана, разработанного генералом Маршаллом. В конце концов Черчиллю удалось убедить Рузвельта не предпринимать военных действий в Европе, а начать с осуществления операции "Торч" в северо-западной Африке.

Решено было, чтобы Черчилль отправился в Москву и лично уведомил Сталина о невозможности начать операции в Западной Европе в 1942 г. Но он не желал, чтобы такое, неприятное для Сталина, известие исходило только от него. Поэтому он попросил Рузвельта отправить вместе с ним А.Гарримана для того, чтобы показать, что такое решение принято совместно. Черчилль рассчитывал также продемонстрировать Сталину единство США и Англии по всем вопросам.

В это время на восточном фронте складывалась тяжелая для Советского Союза ситуация. После огромных потерь, понесенных в первый год войны, Гитлер уже не в силах был повторить наступление по трем направлениям одновременно, как он это пытался сделать в июне 1941 г. За год войны германская армия потеряла на советско-германском фронте 1 млн. 299 тыс. человек, из них 39 тыс. офицеров, что составляло 41 % общей численности войск рейха (около 3,2 млн. человек).²⁶ Истощились запасы горючего, самолеты и танки получали бензин в строго ограниченном количестве. Понимая, что дальнейшее затягивание войны грозит катастрофой, Гитлер решился на последнюю авантюру, которая оказалась роковой для Германии.

Он снял последние резервы с Запада. Он почему-то был уверен, что западные державы не отважатся на открытие второго фронта на Западе. Падение Сингапура показало низкий уровень подготовленности английской армии, отсутствие в ней того боевого духа, который определяет ее решимость и наступательную волю, ведущую к победе. Американская армия вообще не была готова к крупномасштабным военным действиям. Кроме того, все разведданные говорили о полном отсутствии подготовительных работ к вторжению в Европе. Единственное опасение вызывала активизация французского освободительного движения и гитлеровские воинские части были оставлены здесь, главным образом, в связи с угрозой восстания французского народа. Гитлер хорошо знал этих "червяков", как он называл западных государственных деятелей, чтобы беспокоиться в отношении их действий.

Получив свободу рук на Западе, Гитлер сосредоточил на восточном фронте все свои военные ресурсы. Целью новой стратегической задачи было вывести СССР из войны как боеспособную силу. Наступление должно было сосредоточиться целиком на южном направлении. Германские войска получили директиву выйти к Кавказу и нижнему течению Волги, чтобы лишить Советский Союз его главных экономических ресурсов: нефти, угля, железа, хлеба. После взятия Сталинграда немецкие войска должны были повернуть на север и, наступая вдоль Волги, окружить Москву и осадить ее. На южном направлении они должны были преодолеть Кавказский хребет, захватить Баку и прорваться на Ближний Восток к главным нефтеносным районам, контролируемым Англией. Чтобы восполнить потери в предыдущий год войны, Гитлер заставил союзников: румын, венгров, словаков, итальянцев предоставить в распоряжение германского командования дополнительные контингенты войск.

Сталин вновь оказался бездарным военным стратегом. Как и в 1941 г., он пропустил этот новый мощный, хорошо спланированный и подготовленный удар. Он по-прежнему считал, что целью противника является Москва, хотя в течение четырех месяцев, с марта по июнь 1942 г., немцы производили крупномасштабную переброску войск на южном направлении. Маршал Жуков даже предлагал перейти к наступательным действиям в районе Ржева и Вязьмы.

Для дезинформации Сталина Гитлер предпринял ряд ложных шагов, чтобы убедить его в планировании немецкого летнего наступления на Москву. 29 мая 1942 г. Гитлер издал приказ под кодовым названием "Кремль" с планом наступления на Москву. Он был разработан по указанию верховного главнокомандования и изложен в приказе группы армий "Центр". Это бы дезинформационный документ с целью скрыть действительное направление главного удара в летней кампании 1942 г. В приказе о наступлении на Москву от 29 мая была указана ложная цель операции "Кремль": "Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативно использовать этот район"²⁷. Спектакль по дезинформации был проведен блестяще и Гитлеру удалось Сталина, что главный удар летом будет на Москву.

Ситуация на советско-германском фронте летом 1942 г. радикально отличалась от июня 1941 г. Никто не мог ссылаться на фактор неожиданности. Германское наступление было ожидаемо, противник стоял напротив. Советский Союз уже имел превосходство в количестве войск. По всему Западному фронту у него под ружьем было 270 дивизий, а у немцев 190. Но у советских войск было всего 2 танковых дивизии, которые находились в тылу, а у немцев их было 50.²⁸ Странно, что за целый год войны не удалось создать сколько-нибудь удовлетворительное количество бронетанковых дивизий, хотя количество танков собственного производства и полученных из США и Англии вполне обеспечивало создание десятка таких дивизий. Никакого оправдания теперь не могло быть для тяжких поражений Красной Армии летом 1942 г. Гитлер вновь обманул Сталина. Оплошность советского руководителя дорого стоила советскому народу.

Немецкое наступление началось 28 июня атакой на Воронеж. Оно явилось полной неожиданностью для советского командования. Немецкие танки прорвались в расположение советских войск и сравнительно быстро подавили очаги сопротивления. Силы противника, писал Ф.Гальдер в дневнике, на фронте оказались количественно слабы. В течение первого дня наступления с советской стороны не было предпринято введение более крупных подразделений - их просто не было²⁹. Они все были сосредоточены на севере.   

В начале июля пал Севастополь, Крым полностью перешел под контроль немцев. В районе Дона советские войска беспорядочно отступали. Западнее излучины Дона крупная группа советских войск вновь попала в окружение. Советские войска вели тяжелые и неудачные бои. Немецкие танковые дивизии легко преодолевали слабое сопротивление разрозненных частей и создавали угрозу окружения. Личным составом подразделений овладела паника. Целые части, скучившись у переправ, становились легкой добычей вражеской авиации, которая по-прежнему господствовала в воздухе.

24 июля немцы заняли Ростов-на-Дону и вырвались на равнину к северу от Кавказа. 9 августа немцы заняли Краснодар, Майкоп и Нальчик и вышли к Кавказскому хребту. В действующую армию прибыла альпинистская дивизия "Эдельвейс", которая должна была пройти через Клухорский перевал в Закавказье, где практически не было воинских подразделений.

Но главное сражение развивалось на сталинградском направлении. Битва за Сталинград началась 17 июля, когда части 62 армии(одной из трех армий, взятых из резерва главного командования) завязали бой с передовыми частями германских войск под командованием генерала Паулюса. После этого первого сражения оборона советских войск приняла более организованный характер и немецким войскам за целый месяц с 17 июля по 17 августа удалось продвинуться всего на 60-80 км. Но стоило им это очень дорого. Громкие победы на дороге к Сталинграду стали пирровыми. Три недели понадобилось советским войскам, чтобы организовать оборону и начать перемалывать наступающих немцев. За период с 14 июля по 15 августа потери немецких войск на советско-германском фронте составили 109 тыс. человек, из них 3 тысячи офицеров.³⁰ Румынские и венгерские части оказались ненадежными - они разбегались при первых же встречах с советскими частями и массами сдавались в плен. Чтобы пополнить армию, в Германии начался призыв молодежи 1925 года рождения, т.е. тех, которым едва исполнилось 17 лет. За год войны немецкая армия потеряла 1 млн. 472 тыс. человек, что составляло 44,6 % ее общей численности, из них 43 тыс. офицеров. Германия отдавала ненасытному "молоху войны" последнюю часть своей молодежи. Немецкая армия рвалась к Волге и Кавказу на последнем дыхании. Всякая неудача грозила обернуться общей катастрофой.

К середине августа на Кавказе обстановка стабилизировалась. Под Сталинградом немецкие войска натолкнулись на мощную оборонительную линию. Наступление замедлилось. Гитлер вынужден был вводить в бой итальянские и венгерские войска. Под Сталинградом создается группа румынских армий, которые оказались крайне неготовыми к боям. В ряде мест наметилось отступление под видом "выравнивания" фронта. В эти дни Ф.Гальдер писал в дневнике. Запись от 26 августа: "У Сталинграда - весьма напряженное положение дел из-за атак превосходящих сил противника. Наши дивизии не так уж сильны. Командование слишком нервничает"³¹. Практически немецкое наступление захлебнулось, летняя кампания провалилась. Советский Союз подтянул к Сталинграду три свежие армии, которые готовились встретить врага у стен города.

Советская армия продемонстрировала стойкость, мужество, массовый героизм. Просчеты Сталина дорого обошлись, но выросло военное искусство нового поколения советских военачальников. Они умело сочетали в действиях тактические приемы с использованием всех родов войск, рассчитывая свои действия прежде всего на уничтожение живой силы и техники врага. Советский Союз мужал в боях, созревало воинское мастерство от солдата до маршала. Государство превращалось в могущественную военную державу.

Путешествие Черчилля в Москву началось в Каире. С ним летел А.Гарриман и ряд высокопоставленных английских военных. На двух американских самолетах Б-54 они прилетели 11 августа в Тегеран, здесь переночевали, а утром 12 августа уже летели в Москву. У Черчилля было достаточно времени, чтобы обдумать предстоящие переговоры и мысленно составить характер содержания бесед, где ему выпала участь сообщать пренеприятные новости Сталину. Английские консерваторы всегда отличались удивительным постоянством своих воззрений, политических принципов. Они считали себя вершителями судеб Европы и не считали нужным менять свои взгляды и отношения к другим народам, им казалось, что все остальные народы должны подниматься до уровня их образа мышления. Главным пороком английского консерватизма был агрессивный антикоммунизм и антисоциализм, что мешало реально оценить происходившие в мире изменения и произвести переоценку ценностей в соответствии с новыми факторами мировой политики. Черчилль был наиболее ярким и последовательным выразителем этого порока.

Сложные мысли и чувства владели им, когда он летел в Москву. Он пишет в мемуарах: "Я размышлял о моей миссии в это угрюмое, большевистское государство, которое я когда-то так настойчиво пытался задушить при его рождении и которое вплоть до появления Гитлера я считал смертельным врагом цивилизованной свободы". Он продолжал: "Мы всегда ненавидели их безнравственный режим, и если бы германский цеп не нанес им удара, они равнодушно наблюдали бы, как нас уничтожают, и с радостью разделили бы с Гитлером нашу империю на Востоке"³². Это был закоренелый убежденный философ и политик "острова фарисеев", ханжа и лицемер. Его убеждения в абсолютной правоте английского фарисейства, истине последней инстанции, всегда и во всем, видимо, не позволяли ему вспомнить, что именно Англия была организатором походов Антанты против истекающей кровью России, именно Черчилль  был глашатаем антисоветских подходов. Он не чувствовал никакого угрызения совести, никакого стыда, когда ехал к руководителю государства, которое презирал, ненавидел и теперь должен был сообщить о новом предательстве. Для справки можно было привести факт, как Молотов в ноябре 1940 г. отверг предложение Гитлера принять участие в разделе британской империи.

Черчиллю предстояло открыть этот новый мир, связанный с коммунистическим правлением, который был для него омерзительным. Для Англии Гитлер становился бескомпромиссным и смертельным врагом в Европе, он не остановился бы перед полумерами и после разгрома Советского Союза непременно вторгся бы в Англию. Он был союзником Японии и совместно они прикончили бы британскую империю, а Италия занялась бы африканскими колониями Англии. США были плохим союзником, надежды на них было мало. Советский Союз был единственной надеждой в борьбе против Германии, только он мог уничтожить Германию, и это произошло бы независимо от того, будут ли США и Англия помогать ему. Наступление немцев на Сталинград было отчаянным броском обреченного, понадеявшегося на удачу. Гитлер рассчитывал, что Сталин попросит перемирия и заключения мира на любых условиях. Всем было ясно, что Германия рассчитывала на молниеносную войну, но в Советском Союзе война затянулась уже больше, чем на год, людские и материальные ресурсы страны уже истощились. Черчилль был в раздвоении – помогать Советскому Союзу значило выращивать потенциального врага, который может вытеснить Англию с ее ведущей роли на европейском континенте; бросить на произвол судьбы означало потерять контроль над Сталиным, действия которого могли быть непредсказуемыми.

Черчилль не мог недооценивать личности Сталина и его роли в международных отношениях. Он писал в мемуарах: "Я прибыл в Кремль и впервые встретился с великим революционным вождем и мудрым русским государственным деятелем и воином, с которым в течение следующих трех лет мне предстояло поддерживать близкие, суровые, но всегда волнующие, а иногда даже сердечные отношений"³³. Переговоры в Москве продолжались с 12 по 15 августа. Черчиллю выпала трудная и неблагодарная миссия оправдывать свое не джентльменское поведение, а попросту говоря, нарушение союзнического долга. Впрочем английским государственным деятелям это было хорошо знакомо, т.к. вероломство, обман, предательство, безнравственность являлись чертами, присущими английской дипломатии, будь она официальной или тайной. Правда, теперь эти качества необходимо было продемонстрировать перед партнером, который во всем этом разбирался не хуже англичан.

Переговоры были острыми, жаркими, откровенными, с полемическим задором. Сообщение Черчилля о переносе даты открытия второго фронта вызвало откровенное недовольство Сталина. Посыпались упреки с обеих сторон, обвинения в невыполнении обещаний. Черчиллю пришлось обороняться. Спектакля с нравоучениями и поучениями о искусстве военной дипломатии не получилось. Но и Сталин не выглядел убедительным в этой словесной перепалке. Центральным вопросом переговоров был, конечно, второй фронт.

12 августа вечером в Кремле состоялась первая встреча английского премьер-министра и Сталина. Как пишет Черчилль, первые два часа переговоров были "унылыми и мрачными". Атмосфера переговоров совсем испортилась, когда Черчилль заявил, что в 1942 г. западные союзники не собираются высаживать десант на севере Франции, т.е. второго фронта не следует ожидать. Сталин разволновался. Он стал упрекать западных союзников в нарушении обязательств об открытии второго фронта, но Черчилль отпарировал это, заявив, что Англия и США таких обязательств не давали. Английский премьер-министр был прав. В беседе с Молотовым 22 мая на Даунинг-стрит Черчилль не давал такого обещания и английское правительство не брало на себя таких обязательств.³⁴ Наоборот, он убеждал Молотова, что Англия не сможет в 1942 г. предпринять высадку на европейском континенте. В телеграмме Молотова из Лондона 10 июня 1942 г. о беседе с Черчиллем говорилось: "Английское правительство обязательства по созданию второго фронта в этом году на себя не берет". И далее Молотов писал: "Черчилль соглашался с последними моими соображениями, но добавлял, что нас, союзников, он не хочет обманывать и обнадеживать понапрасну"³⁵. Итак, ясно, что английское правительство, как и американское не обещало начать в 1942 г. второй фронт и обязательств на себя не брало. Непонятно, почему Сталин с такой настойчивостью обвинял западных союзников в "нарушении обязательств", и в чем он мог их упрекать?

В Меморандуме о результатах беседы с Черчиллем, представленном на следующий день, Сталин писал: "Как известно, организация второго фронта в Европе в 1942 г. была предрешена во время поселения Молотовым Лондона и она была отражена в согласованном англо-советском коммюнике, опубликованном 12 июня с.г."³⁶ В коммюнике говорилось следующее: "Во время переговоров В.М.Молотова с премьер-министром Великобритании г-ном Черчиллем между обеими странами достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г." В коммюнике, как видно, речь шла о "договоренности" в отношении "неотложных задач" по созданию второго фронта в Европе в 1942 г. Эта фраза не имела правового значения. Она не отражала сути переговоров, т.к. в их ходе Черчилль ясно выразился, что не может сказать "состоится ли данная операция и когда именно".

Ни коммюнике, ни памятная записка Молотова о ходе переговоров не давали никаких оснований Сталину для обвинений в нарушении обязательств. Когда Сталин стал особенно настойчиво доказывать, что Англия ввела СССР в заблуждение и нанесла моральный и материальный ущерб, Черчилль ответил Памятной запиской, в которой категорически отверг эти необоснованные обвинения. В заключение "записки" он писал: "Мы не можем согласиться с тем, что переговоры с г-ном Молотовым о втором фронте, поскольку они были ограничены как устными, так и письменными оговорками, дали бы какое-либо основание для изменения стратегических планов русского верховного командования"³⁷. Сталину нечем было возразить. Разве может государство строить свои стратегические планы на основе неясных, ничем не закрепленных, устных размышлениях. Попытка свалить свои просчеты и пороки своего главного командования на происки союзников Сталину не удалась. Но он упрямо и настойчиво продолжал требовать открытия второго фронта именно в 1942 г., не желая считаться с доводами Черчилля. Никто не хотел уступать в этой словесной перепалке, а время шло и английский премьер-министр никак не мог представить себе, чем же все это может закончиться.

Сталин все время пытался упрекать Черчилля в том, что западные союзники делают мало для борьбы против фашизма. "Мы ежедневно теряем 10 тыс. человек, - говорил он, - против нас 280 дивизий противника, из них 25 танковых дивизий по 200 танков в каждой". Черчилль в ответ сказал, что его сердце болит по поводу той доли, которую приходится выносить России, но вместе с тем он напоминал, что в течение года Англия вела борьбу против Германии, будучи совсем одинокой и помощи ни у кого не требовала. Т выдержала эту борьбу тоже одна. Он намекал также, что все это время Советский Союз имел нормальные торговые отношения с Германией, поставляя ей нефть для ее самолетов, продовольствие для ее армии.

Долг каждого руководителя государства - уберечь свой народ от беды. Сталин не смог этого сделать. Его самоуправство и самомнение, его страх перед Гитлером и боязнь испортить с ним отношения, создали в нем синдром опасной болезни - избежать любой ценой столкновение с ним. Он болезненно относился к советам, рекомендовавшим укрепит армию, границы, создать надежный заслон на границе и т.д. Та зловещая секретность, которой была окружена вся его деятельность, помогали ему избежать критики и разоблачений, и в результате лавры всех побед доставались ему лично, а позор и наказание обрушивались на всех, кто в свое время указывал на его упущения.

Теперь он встретился с государственным деятелем равным себе и который мог открыто сказать ему правду. Сталин сказал, что Советский Союз ежедневно теряет 10 тыс. человек. Но разве не он, Верховный Главнокомандующий, нес за это ответственность. Силы у обоих сторон были совершенно равны, а в 1942 г. советская армия уже в чем-то и превосходила немецкую армию и все же в летней кампании немцы вновь добились больших успехов и продвинулись до Волги. Англия, с ее ограниченными людскими ресурсами, не могла себе позволить такой роскоши, она привыкла добиваться побед малыми жертвами, жертвовать жизнью своих солдат ради Советского Союза она не собиралась. Этого Сталин никак не мог понять, когда так настойчиво требовал открыть второй фронт немедленно и призывал "не бояться немцев".

Во время одной из последних бесед со Сталиным Черчилль спросил о телеграмме, которую он послал ему в апреле 1941 г., В которой предупреждал о подготовке войны Германией. Сталин пожал плечами и сказал: "Я помню ее. Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого". Чтобы не испортить отношений "во имя нашего общего дела", Черчилль удержался и не спросил, что произошло бы с миром, если бы Англия не выдержала гитлеровского натиска, пока Советский Союз предоставлял Гитлеру так много ценных материалов, времени и помощи.³⁸

Черчилля многое обижало, что говорилось на встречах. Он делал всяческие скидки на то напряжение, которое испытывали советские руководители в условиях, когда велись кровопролитные бои на фронте протяженностью в 3 тыс. км, а немцы продвигались к Сталинграду. Но и технические переговоры шли не особенно успешно. Английские генералы задавали всевозможные вопросы, на которые их советские коллеги не были уполномочены отвечать. На все вопросы они отвечали одной фразой - "второй фронт сейчас". В конце концов фельдмаршал А.Брук, начальник имперского генерального штаба Великобритании повел себя очень грубо и военное совещание было прервано довольно внезапно. Встреча шла к провалу.

В последний день переговоров Сталин пригласил Черчилля в свою квартиру в Кремле на последнюю беседу. Он знал, что Черчилль улетает рано утром следующего дня и ему, видимо, не хотелось, чтобы между ними осталось состояние неудовлетворенности и незавершенности. Стали предложил ему, как показалось, особенно сердечным тоном, каким он еще не говорил с ним: "Вы уезжаете на рассвете. Почему бы нам не отправиться ко мне домой и не выпить немного". Черчилль ответил, что в принципе он всегда за такую политику. Они просидели за обеденным столом с 20 час. 30 мин до 2 час. 30 мин. утра. Беседа была откровенной и искренней. Между руководителями двух стран установились близкие и доверительные отношения с преобладанием особенной доброжелательности, непринужденности и дружелюбия.

В дипломатии встреча двух лидеров создала тенденцию к формированию новой философии - стремление тесного сотрудничества государств с различным политическим устройством и радикально различными социально-экономическими системами. Она предусматривала два важных фундаментальных положения, которых великие державы придерживались вплоть до завершения главной цели - разгрома фашизма. Первое - становилось нормой дипломатической практики - тесное увязывание собственных интересов с интересами общей борьбы, собственные интересы должны были переходить в интерес всеобщий; второе - новый подход к чувству долга, при котором необходимо уважать не только собственные интересы. но и интересы своего союзника. Это был шаг вперед в мировой практике дипломатии. Коммунизм и капитализм перестали был антагонистами, они становились партнерами в решении общей человеческой проблемы. При всей ненависти Черчилля к коммунизму надо было учиться не только сосуществовать, но и сотрудничать с ним. То же самое относилось к Сталину, при всей его антипатии к капитализму, он должен был научиться уважать его. В первой встрече им удалось достичь первого положительного результата. Они встретились ненадежными партнерами, а расстались друзьями. Между ними сохранилось много разногласий и расхождений, но, как сказал Сталин, они заключались в методах ведения борьбы, их можно было преодолеть. В заключительном коммюнике о встрече говорилось: "Был принят ряд решений, охватывающих область войны против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе. Эту справедливую освободительную войну оба правительства исполнены решимости вести со всей силой и энергией до полного уничтожения гитлеризма и всякой подобной тирании". Общая цель была определена и нужно было добиваться ее всеми силами. В коммюнике не было упоминания войны с Японией, Черчилль с пониманием отнесся к нежелательности для СССР вести войну на два фронта в этих условиях, хотя для англичан война с Японией была не менее важна, чем война с Гитлером.

Столь обнадеживающее завершение встречи в Москве имело лично для Черчилля важное значение. Он сумел наладить отношения с "кремлевским диктатором" и тем самым избежать нового шквала критики в Англии. Он вернулся в Англию триумфатором - заставил советское руководство проглотить горькую пилюлю откладывания второго фронта и установить лично со Сталиным дружеские отношения, которые помогли антигитлеровской коалиции выдержать нелегкие испытания и довести борьбу до победного конца. Но Черчилль сделал для себя очень важный вывод: Сталин слишком великая личность, чтобы можно было вести с ним двойную игру. Возвращаясь в свою резиденцию на дачу № 7 после первой беседы со Сталиным, Черчилль говорил А.Гарриману: "это была самая важная встреча в моей долгой жизни".

До конца жизни Черчилль не раз вспоминал последний разговор со Сталиным во время приема в честь английской делегации: "Во время обеда Стали оживленно говорил со мной через переводчика Павлова. "Несколько лет назад, - сказал он, - на посетили Джордж Бернард Шоу и леди Астор. Леди Астор предложила пригласить Ллойд Джорджа посетить Москву, на что Сталин ответил: "Для чего нам приглашать его? Он возглавлял интервенцию." На это леди Астор ответила: "Это неверно. Его ввел в заблуждение Черчилль". "Во всяком случае, - сказал Сталин, - Ллойд Джордж был главой правительства и принадлежал к левым, а мы предпочитаем открытых врагов притворным друзьям." "Ну, что же, с Черчиллем теперь покончено", - заметила леди Астор. "Я не уверен,  - ответил Сталин. - В критический момент английский народ может снова обратиться к этому старому боевому коню". Здесь я прервал его замечанием: "В том, что она сказала, много правды. Я принимал активное участие в интервенции, и я не хочу, чтобы вы думали иначе." Он дружелюбно улыбнулся. Тогда я спросил: "Вы простили мне?" "Премьер Сталин говорит, - перевел Павлов, - что все это относится к прошлому, а прошлое принадлежит богу."³⁹ Но Гарриман, который сидел также рядом со Сталиным, несколько иначе передает последние слова Сталина: "Все это в прошлом. Я не могу прощать. Пусть вас Бог простит."⁴⁰ Автор этих строк беседовал с А.Гарриманом в его квартире в 1984 г., незадолго до его награждения советским орденом "Дружбы народов", и он подтвердил именно свой вариант ответа Сталина. В любом случае Черчилль получил ответ, достойный великой державы, с которой он вступал в союз против фашизма. Но вопрос о втором фронте так и остался открытым.

Ленд-лиз

Америка никогда не страдала альтруизмом. Ее мощная экономика  всегда  использовалась в качестве политического воздействия в ее внешней политике. Известная программа ленд-лиза стала едва ли не самой важной основой ее роли во второй мировой войне и ее претензий на установление послевоенного мирового превосходства.

Закон о ленд-лизе был принят американским конгрессом 11 марта 1940 года. По закону, устанавливалась система передачи Соединенными Штатами взаймы или в аренду вооружения, боеприпасов, сырья, продовольствия, различных товаров, информации и услуг, необходимых для ведения войны, странами-союзницами по антигитлеровской коалиции. Поставки осуществлялись на основе двусторонних соглашений между США и страной, получавшей помощь и товары. Они были распространены на 42 страны и превысили, на 31 декабря 1945 г., 49 млрд. долларов США. Из общей суммы Великобритания и страны Содружества получили 30,7 млрд. долларов, СССР - 9,5 млрд., Франция - 2,4 млрд., Китай - 1,3 млрд. долларов США.

Закон о ленд-лизе сразу же преврати США в "арсенал демократии". Политически это означало, что раз США стали воюющей стороной, они будут иметь решающий голос во всех вопросах стратегии, т.к. они являлись ответственными за снабжение необходимыми материалами. Самим США ленд-лиз обеспечил фантастический взлет экономической активности. Американские заводы получили на 1942-1943 гг. заказы на 150 тыс. самолетов, 120 тыс. танков, 55 зенитных орудий и т.д. Это дало колоссальный толчок развитию американской экономики, которая еще не поправилась после мирового экономического кризиса. Создавались новые заводы, научно-технические лаборатории, миллионы новых рабочих мест, фермеры не успевали выполнять сверхприбыльные военные заказы. Ленд-лиз принес процветание экономике США, которого они не знали со времен просперити 20-х годов. Война стала неслыханным прибыльным делом. На экспорт по ленд-лизу пошли солдатские ботинки, оружие, обмундирование со времен первой мировой войны, свиная тушенка, яичный порошок, мука, залежалая еще со времени великой депрессии.

Некоторые обозреватели утверждают, что ленд-лиз был американским изобретением, который "помог США вытеснить британский экспорт с мировых рынков"⁴¹. Возможно и так. Благодаря ленд-лизу, США получили возможность контролировать внутренний английский рынок, а также всех стран, входящих в британское содружество. Англия расплачивалась за ленд-лиз своими заморскими военно-морскими и военно-воздушными базами.

Пользуясь монополией на поставки по ленд-лизу, американские корпорации произвольно повышали цены на товары, поставляемые по ленд-лизу и тем самым грабили своих союзников по борьбе. Никаких законов, ограничивающих такие цены, не существовало. Если же цены не устраивали корпорации, поставлявшие материалы по ленд-лизу, то они просто отказывались выполнять заказы. Администрацию по ленд-лизу возглавлял президент крупнейшей сталелитейной компании "Стеттиниусом". Ленд-лиз стал новой формой большого бизнеса США, эксплуатировавшего большую войну и большую политику.⁴²

Для Англии поставки по ленд-лизу имели решающее значение. Более 20 % вооружения английской армии было английского производства. Видимо, без американской помощи Англия не смогла бы выстоять против Германии. Но результатом было превращение Англии в младшего партнера США. Такое партнерство давало США основание требовать определенных уступок на Дальнем Востоке и прежде всего требование США касалось двух стран - Китая и Индии. В Китае англичане вынуждены были согласиться с доминированием США после войны и утверждением Чан Кай-ши, их ставленника, единственным законным правителем страны. В Индии Рузвельт в личном послании Черчиллю потребовал объявить независимость страны. "Такой шаг, - писал он в послании Черчиллю, - был бы в соответствии со всеми переменами в мире в прошедшей половине столетия и с демократической сутью общей борьбы против нацизма"⁴³. Индия оставалась постоянным и упорным пунктом трений между Рузвельтом и Черчиллем, хотя до открытых стычек и не доходило. Англия вынуждена была также согласиться на уступку ряда своих тихоокеанских баз и создание единого дальневосточного командования с единым штабом. Вскоре из младшего партнера Англия превратилась в сателлита американской политики, хотя Черчилль и пытался создать видимость равноправных отношений с США.

Советский Союз не впал в такую зависимость от ленд-лиза, сохранил свою полную политическую свободу и суверенитет и вел свою войну. Поставки США в СССР по ленд-лизу начались в конце 1941 г. Во многом они были оплачены теми активами в 40 млн. долларов, размороженных американским правительством, и передачей США 30 тонн золота в декабре 1941 г. Практически до июня 1941 г. все поставки США осуществлялись с предоплатой. В дальнейшем они осуществлялись на основе советско-американского соглашения от 11 июня 1942 г. и на 30 сентября 1945 г. их общая стоимость составляла 9,5 млрд. долларов. В СССР поставлялись самолеты, танки, орудия, транспортные средства, продовольствие. Эти поставки сыграли определенную роль в войне СССР, но отнюдь не повлияли на исход борьбы на советско-германском фронте. Помощь США по ленд-лизу, а также британские и канадские поставки в СССР в общей сложности равнялись около 4 % военной техники, использованной советскими войсками. Основной поток этих поставок пришелся на 1943-1945 гг., когда силами советских вооруженных сил уже был достигнут коренной перелом в войне. Нельзя забывать также, что часть военной техники была предназначена для использования в операциях против Японии в 1945 г.

США и Англия поставили в СССР 18700 боевых самолетов. За войну СССР произвел 136 тыс. самолетов, следовательно, по самолетам доля импортных машин составила 12 %. Поставлялись самолеты нерегулярно и лишь после Сталинградской битвы поставки стали осуществлять по плану. Но ряд самолетов присылался из Англии уже после того, как отслужил определенное время в английской армии и был заменен более современными. По мере насыщения советских ВВС собственной современной техникой, импортные самолеты переводились на решение второстепенных фронтовых задач.

Танки М-3, которые поставлялись из США, во многом уступали отечественным Т-34 и в 1943 г. перестали закупаться. Да и сами США, по совету советских специалистов, перестали их выпускать и перешли на производство танков "Шерман". Большое значение для СССР имели поставки грузовых автомобилей и цветных металлов. К 1945 г. США поставили в СССР 300 тыс. грузовых автомобилей большой проходимости "Студебеккер" и "Додж" и 100 тыс. легковых автомобилей типа "Виллис". Благодаря им, советская армия стала мобильной и динамичной, и все оперативные марши совершала на комфортабельных грузовых машинах. Нельзя преувеличивать значение ленд-лиза для Советского Союза, но и сбрасывать его со счетов невозможно. Главное значение имело - что и когда. Именно это вызывало главные претензии советского правительства. Оно не допускало и мысли использования американским правительством ленд-лиза в качестве средства политического диктата. Это помогло Сталину сохранить независимость и твердость в переговорах с западными союзниками.